Символ и ритуал
Шрифт:
Что же касается различения между структурой и коммунитас, то она не сводится к привычному различению между секулярным и сакральным, или, например, между политикой и религией. Всякое социальное положение а племенном обществе не может не иметь сакральных свойств, и разграничение между структурой и коммунитас, стало быть, проводится не по этой линии. Однако дело в том, что сакральность статуса приобретается тем, кто его занимает, во время ритуала перехода, и эта сакральность есть отблеск той, которая достигалась посредством униженности и смирения в лиминальной фазе. «Лиминальность подразумевает, что высокое не может быть высоким до тех лор, пока существует низкое, и тот, кто высоко, должен испытать, что значит находиться внизу» [9, с. 83].
Из этого делается вывод, что социальная жизнь — вид диалектического процесса,
Непосредственность коммунитас невозможно поддерживать так же долго, как правовую или политическую структуру. Коммунитас неспособна удержаться от взращивания внутри себя новой структуры, превращая свободные отношения между личностями в нормированные отношения между социальными лицами. Исходя из этого, Тэрнер предлагает различать три вида коммунитас: экзистенциальную, нормативную и идеологическую. Экзистенциальную коммунитас можно назвать также спонтанной, и это, поясняет Тэрнер, приблизительно то, что хиппи назвали бы «хэппенингом». Нормативная коммунитас — это место, где экзистенциальная коммунитас формируется как прочная социальная система (ввиду того что со временем возникает необходимость в установлении социального контроля). И, наконец, идеологическая коммунитас — это ярлык, который применим ко множеству разных утопических моделей, основанных на экзистенциальной коммунитас. «Идеологическая коммунитас — это попытка описать наружные и явные эффекты (можно сказать, внешнюю форму) внутреннего опыта экзистенциальной коммунитас и в то же время вычислить оптимальные социальные условия, при которых можно ожидать успеха и умножения подобных опытов-. Как нормативная, так и идеологическая коммунитас уже находятся во власти структуры, и такова судьба всех спонтанных коммунитас в истории: через „упадок и гибель“, как это воспринимает большинство людей, к структуре и закону. В религиозных движениях коммунитарного типа „рутинизируется“ не только харизма вождей, но также и коммунитас их первых учеников и последователей» [9, с. 120].
Главным — хотя и не единственным — проявлением коммунитас можно считать лиминальность, и Тэрнер выделяет из множества типов лиминальности два, с его точки зрения — основных. Это, во-первых, лиминальность, определяющая ритуалы повышения статуса, когда человек, пройдя через обряды, передвигается к иерархической системе социальных положений от низшего к высшему. Второй тип лиминальности обнаруживается в так называемых ритуалах «перемены статуса» (или, лучше сказать, «обмена статусами»), когда социально «низким» группам людей предписывается (только на период проведения обрядов) осуществление ритуальной власти над вышестоящими, в то время как последние занимают подчиненные места, добровольно отказываясь от своей власти и покорно снося грубости и даже физические издевательства, которым их подвергают структурные низы, временно захватившие власть. Такого рода лиминальность можно найти в циклическом и календарном ритуалах, исполняемых в фиксированных точках сезонного цикла.
Указанные выше два типа лиминальности в определенном смысле противоположны друг другу, так как в первом случае речь идет о лиминальности сильных (и становящихся более сильными), а во втором — о лиминальности постоянно слабых. Идущие «на повышение» проходят через унижения и — смирение, а постоянные низы, испытывая символическое или лишь
Тэрнер заканчивает свое рассмотрение двух типов ритуалов замечанием общего свойства, относящимся к понятию societas в целом. Societas представляется ученому не явлением, а диалектическим процессом, в котором структура и коммунитас — это фазы, последовательно сменяющие друг друга. «Видимо, существует… — пишет он, — человеческая „нужда“ участвовать в обеих модальностях. Люди, чего-либо лишенные в своей функциональной ежедневной деятельности, ищут восполнения в ритуальной лиминальности. Структурные низы стремятся к структурному верховенству в „ритуале; структурные верхи стремятся к символической коммунитас и подвергаются лишениям на пути к ее достижению“» [9, с. 193].
Таков, по мнению Тэрнера, уже не ритуальный, а социальный процесс с его диалектикой структур, антиструктур, контрструктур и реструктурации. Фазы сменяют друг друга в момент, когда «социальная драма» достигав. кульминации и на помощь обществу, находящемуся в состоянии перенапряжения (из-за конфликта разнонаправленных сил), приходит ритуал. Ритуал проводит человека или социальную группу через лиминальность, в которой с большой эмоциональностью утверждаются нетленные ценности общества, к новому закреплению структуры (иногда видоизмененной). К таким весьма широким заключениям приходит исследователь, поставивший себе поначалу достаточно узкую цель изучения социальных конфликтов в племенных африканских обществах.
Диалектика социального процесса, на которую указывает Тэрнер, непроста, и было бы наивно полагать, что «ключи» к пониманию культуры архаических обществ способны подойти к замкам любых обществ любого времени. И сам Тэрнер никогда так не думал: он ведь искал ключи, а не отмычки. Однако оказывается, что если начать путь от той двери, которую отпер Тэрнер (т. е. приступить к исследованию общества с архаического этапа его развития), то можно продвинуться чрезвычайно далеко (т. е. дойти в исследовании до объяснения современных социальных явлений и состояний, которые становятся более понятными при сопоставлении их с историческими прототипами). Так, изучение фольклора помогает разобраться с проблемой эволюции литературных жанров. Описание ритуала может пригодиться при анализе некоторых современных общественных процессов. И недаром основоположники марксизма с такой пристальностью вглядывались в стадию первобытного коммунизма.
Теперь следует сказать о такой существенной фазе социального прогресса, какой является в традиционном обществе гадание. Гадание и восстановительный ритуал выступают в этом процессе как некое единство и появляются в тот момент, когда в обществе происходят заметные перемены, а в особенности «обрывы» в сети существующих социальных отношений. Ритуалы жизненных переломов, обусловленные природными и индивидуальными циклами и, стало быть, не зависящие от социальных сдвигов, не нуждаются в гадании. Что же касается ритуалов бедствия, в первую очередь связанных с общественными коллизиями, то им всегда предшествует обращение к гаданию. Восстановительное или лечебное действие производится в соответствии с вердиктом гадальщика. «Таким образом, гадание становится формой социального анализа, в ходе которого скрытые конфликты проявляются так, что их можно преодолеть посредством традиционных и институционализированных процедур. В свете этой функции гадания как механизма социального восстановления следует рассматривать и символику гадания, и социальную композицию его консультативных собраний, и процедуры его дознаний» Д5, с. 46].
Гадальщик — чрезвычайно важная фигура традиционального общества, поскольку в своих действиях он исходит из системы моральных норм, которые утверждает «в эмоционально нагруженных ситуациях», делая это «поражающим воображение способом». Роль гадальщиков, этих, по словам Тэрнера, «рационально мыслящих личностей» [5, с. 43], «как хранителей племенной морали и восстановителей нарушенных социальных отношений — как структурных, так и случайных — жизненно необходима для общества, не имеющего централизованных политических институтов» [5, с. 51].