Символ и ритуал
Шрифт:
Подробнее о процедуре гадания и его символике можно прочесть в соответствующем разделе настоящего издания, здесь же необходимо сопоставить гадание с другим феноменом, который находится в диалектичен напряженных отношениях с гаданием, то выступая в одном ряду с ним, a не противополагая себя ему. Этот феномен Тэрнер назвал «проявлением» (revelation), обнаружив его объединенным с гаданием в одной из важных тем религиозного ритуала ндембу — ku-solola (делать видимым). Сделать видимым можно либо посредством раскрытия того, что прежде было скрыто (это называется гаданием), либо посредством манифестации того, что не поддается выражению в языковых понятиях, доступных ндембу (и это называется проявлением). Каждому из этих феноменов в отдельности Тэрнер посвятил специальную работу (см. [4; 8]). Сравнивая их, ученый пишет:
«Гадание специально занимается раскрытием скрытых причин болезней, вызванных безнравственными или корыстными мыслями, словами или действиями держателей постов в институционально структурированной социальной системе. Проявление — это открытие для обозрения в
Как возникает нечто, которое пытаются скрыть, или почему существует нечто, обладающее способностью быть скрытым? Тэрнер объясняет это следующим образом. По его мнению, все структуры, любые структуры — будь то язык или общество — появляются в результате разделения единого потока на элементы. Эти элементы становятся «частями» системы, когда их пытаются заново соединить, подчиняя реконструкцию законам туземной логики. Что же касается системы, то она, безусловно, отличается, будучи системой абстрактной, от того жизненного потока, из недр которого она родилась. В частности, социальная система является совокупностью частей, представляющих собой социальные статусы, роли и положения; при этом держатели таких статусных ролей, будучи живыми людьми и выказывая свою волю, чувства и желания, участвуют одновременно и в движении жизненного потока, и в работе абстрактной системы, что не может не вызвать напряжения между этими двумя полюсами. Человек соотносит действительность с системой и себя — с тем и другим. Однако, отождествляя себя с той частью системы, которую он занимает, и стремясь продвинуться по иерархической лестнице, человек «отключается от открытого потока жизни», начинает скрывать свои мысли и чаяния, подчиняя конкретное целое абстрактной части (которая сама по себе является компонентом системы такого рода абстрактных частей). Здесь уже засеяны, по выражению Тэрнера, «семена дуализма»: субъект/объект, один/множество, тело/душа держатель поста/пост, я/другой и т. п. Социальная структура с этой точки зрения маскирует действительность, приоткрыть которую может лишь ритуал проявления, способствующий прямому (без посредника в виде структуры) постижению действительности.
«Гадание — это снятие маски с устремлений тех, кто пытается преследовать личную корысть в ущерб общему благосостоянию. Проявление и гадание равно срывают маски, однако гадание обнажает культурно определенные грехи и пороки тех, кто сознательно отделяет себя от жизненного потока общества, в то время как проявление открывает сам этот поток» [10, с. 17].
Тэрнер здесь, как и в других случаях, не ограничивается установлением наличия в племенном обществе двух типов «делания видимым» — проявления и гадания. Зная, что «Общие формы обретают жизнь в Частностях», он в первую очередь интересуется особенным, но всегда помнит и об универсальном. Он указывает, что во всех обществах развивается нужда и в проявлении, и в гадании, а также возникают соответствующие культурные механизмы для удовлетворения этой нужды. Гадание, например, может развивать мануальную мантическую технику, астрологию или психоанализ; проявление можно обнаружить в литургическом действе или созерцании, в групповой терапии или посредством психоделиков («Человек не выносит тьмы; у него должен быть свет — будь это солнечный свет проявления или факельное пламя гадания» [10, с. 29]).
И все же вернемся к тому главному материалу, на основании которого строятся умозаключения Тэрнера, — к ритуалу ндембу. Ритуал, связанный с проявлением, указывает, как считает Тэрнер, на протофилософское размышление ндембу о детерминации и недетерминированности, порядке и беспорядке, дуализме и недуалистичности, в ритуале же гадания весьма мало философского. Гадание можно назвать «ментифактом» гадателей, а если это так и если a fortiori ведовство/колдовство — это части гадания, тогда получается, что реальные гадатели создают подозреваемых ведьм. В этом, а также в символических атрибутах гадания и ведовства усматривается некоторая параноидность, и ученый приходит к заключению, что «значительное большинство гадальщиков должны иметь параноидные наклонности» [Ю, с. 23].
Остановимся несколько подробнее на этом свойстве гадальщиков. Многие из них — маргинальные люди. (Заметим, что в данном случае Тэрнер пользуется словом «маргинальный», а не «лиминальный»: в его устах это не синонимы, как у А. ван Геннепа, поскольку лиминальность связывается английским антропологом с коммунитас, а маргинальность может оказаться
В самом деле, гадальщики полагают, что наиболее общими свойствами человеческих существ являются нечеловеческие качества. Стиль поведения гадальщика в силу этого приобретает черты параноидальности, хотя следует признать, что такой стиль вовсе не вредит способности гадальщика рационально отнестись к происходящему. Что же в таком случае означает параноидальный стиль? Гадальщик должен найти истолкование несчастью, и он делает это, выстраивая сложнейшую, зачастую весьма последовательную и логическую схему. Но это, по словам Тэрнера, «схема иллюзорного преследования, имеющая целью подорвать иллюзорные стремления к возвышению (например, претензии на занятие более высокого поста, которые невозможно реализовать), и эта схема ставит оценочные рамки, в которых гадальщик судит о взаимоотношениях, определяет виновного и рекомендует ритуальные средства. О гадальщиках как о классе можно сказать, что они искусно осуществляют свою месть обществу, которое отвергло или принизило их как личностей» [10, с. 24].
Гадальщики хорошо понимают, что сила и удача имеют свои пределы, что смерть, болезни и несчастья настигают сильных мира сего наравне со всеми, и когда в жизни почтенных граждан происходят кризисы, то гадальщики предоставляют ясную, хотя и иллюзорную, систему, которая, по выражению Тэрнера, «переводит в культурные понятия ментальные структуры паранойи» [10, с. 24]. Сеансы отгадывания тайных причин великого несчастья приносят своего рода восстановление нарушенных социальных отношений, но это восстановление происходит посредством всеобщей ненависти, а также посредством реального остракизма или физического наказания тайного злоумышленника — «ведуна». В этом-то и состоит месть гадальщика сильным мира сего: вынося свой вердикт, он низводит преуспевающего члена общества до уровня собственного маргинального положения. «Действительность», которую гадальщик, по его заявлению, проявил, — это «не коммунитас, а тайная война всех против всех» [10, с. 25].
Гадание как параноидная система в состоянии выполнять функции объяснительной модели в силу того, что между компонентами опыта жизни в сельском африканском обществе и компонентами параноидной системы возникает множество связей. Жизнь в африканской деревне коротка, труда и опасна: засухи, голод, высокий уровень заболеваемости и смертности, а в историческом опыте — это еще междоусобицы, войны, продажа в рабство. В таких условиях параноидальный стиль был функциональным, и гадальщики могли противодействовать страхам и волнениям даже в тех случаях, когда дело шло о жизнях, искалеченных несчастьем. Однако, замечает Тэрнер, крайний беспорядок на объективном уровне все же нельзя успешно нейтрализовать на иллюзорном уровне — здесь может помочь лишь коммунитас (сопоставимая скорее с проявлением, чем с гаданием). С другой стороны, невозможно постоянно жить в коммунитас, нельзя остановить солнце, чтобы навсегда развеять тьму; приходится время от времени пользоваться для этой цели факелом. И ндембу, по словам Тэрнера, «выставляют против своих неудач — своих неудачников (гадальщиков)… И хотя мы, со своей западной точки зрения, могли бы сказать, что здесь всего лишь иллюзорная система, для ндембу тут отражение — и весьма правдивое — их опыта. Это также снабжает ндембу мотивацией действий, позволяет им отличать справедливость от несправедливого поведения и очищает общество как от действительных его пороков и зол, так и от воображаемых. Поскольку, как я уже говорил, в комплексе гадания добрая воля действительности перемешана с фантазией. Если в глубинной структуре гадания содержатся параноидные черты, то в его поверхностной структуре — множество фактов повседневного опыта» [10, с. 26].
Гадание следует сопоставить также с еще одним процессом, о котором мы уже вскользь упоминали, а именно с правовым, имеющим с гаданием много общего. Это общее можно усмотреть как в технике дознания, так и в исследовании свидетельств. Различие же состоит в том, что в гадании существует презумпция применения вредоносной магии, в то время как юридическое разбирательство имеет дело с причинением ущерба посредством применения физической силы, контролируемой некоторой адаптацией средств к целям. Гадальщики утверждают, что злоба бывает неконтролируемой и неуправляемой, что она выходит из подчинения и сама по себе является силой, способной привести в движение враждебные субстанции, как, например, сородичей, или придать зельям свойства убивать людей. Такие силы могут убивать даже тогда, когда их обладатели раскаиваются в своем смертоносном импульсе, и они убивают способом, недоступным рациональному осознанию.