Символ могущества
Шрифт:
«Как я могла не замечать, что у нас ничего общего? Ах, точно… У меня же точно такие же длинные пальцы. Мало ли людей в мире, у которых тоже длинные пальцы?» – подумала девушка и зажмурила глаза так, чтобы не иметь искушения взглянуть в зеркало еще раз.
Через пять минут в дверь постучали. Да так громко, что Аббигейл всю затрусило, как от столкновения с оголенными проводами. В проходе появилась стройная темноволосая женщина с железным подносом, на котором красовались белая кружка с кофе, и парочка сэндвичей с ветчиной. По грации походки и осанке, совершенно
«Спасибо, мааам» – подумала Аббигейл и тут же покраснела, как самый спелый арбуз.
Женщина, что скрылась за дверью, совсем не походила на ту, которой была до ухода отца. Раньше, она казалась Аббигейл мягкой, уступчивой и способной сгладить любую ссору. Позже, мать начало всё раздражать и она, будто высохла изнутри, уничтожив в себе всякие чувства. Неуклюжесть дочери донимала её больше всего. Маленькая девочка роняла любую еду на себя, встречала каждый дверной проем и острый угол. А от колких замечаний матери, ей и вовсе не удавалось взрастить такую же кошачью грацию.
– В кого же ты такая? – причитала женщина.
Девочка с криками убегала в свою комнату и сидела там часами, закрывшись тяжелыми шторами и ругая себя за то, что совсем не похожа на родителей.
Аббигейл отогнала мысли о детстве прочь и посмотрела на часы. Восемь часов утра, девушка опаздывала. Она мигом бросила корочки хлеба на тарелку и начала бегать от одного края комнаты в другой. Аббигейл собирала в кожаную обтёртую сумку тетради, ручки, книги, которые валялись просто на полу. Она быстро накидала что-то в смс, завязала волосы в высокий хвост, из которого выпадали пряди, неуклюже натянула серый растянутый свитер и последний раз взглянула на себя в зеркало. В отражении сначала мелькнула грусть, а затем Аббигейл скорчила страшную рожицу, высовывая язык.
Спотыкаясь о порог, она резко вывалилась из комнаты и прошла сквозь узкий коридор. На сей раз Аббигейл пыталась ступать тихо. Ей не хотелось, чтобы мама заметила её исчезновение. Но громкая половица посчитала иначе, издав предательский скрежет. Аббигейл растянула губы на всё лицо, опустив их уголки вниз, зажмурилась и выругалась про себя. В следующий миг, мать уже стояла на пороге кухни.
– Уже уходишь? Может поговорим? – неуверенно произнесла она, поправляя отдающие синевой темные волосы.
– Не о чем разговаривать. Я спешу, – ответила Аббигейл сухо и попыталась не смотреть матери в глаза. Она знала, что если сделает это, то обязательно расплачется.
С минуту женщина просто разглядывала свою дочь, а потом тихо прошептала:
– Зачем ты так со мной?
Снова минутная пауза.
Девушка прокрутила в своей голове все обиды на мать и рвавшиеся наружу слезы вдруг высохли, не успев выйти. На их месте остался лишь гнев и непонимание.
– Ты всю жизнь знала! И хотела исправить меня под себя! Но я не такая! И никогда не буду такой!! – Аббигейл закричала, что-то в её лице исказилось и следующие слова
Губы матери слегка дрогнули, а с глаз упали две слезы, прокатившиеся кубарем по её гладким мраморным щекам.
– Но? Я никогда… Я не хотела… Я люблю те… – шептала она, глотая сухость во рту. Но не успела женщина еще что-либо сказать, как Аббигейл обернулась к ней спиной и зашагала к двери. Она быстро заскочила в кроссовки и впервые посмотрела матери в глаза.
– А я тебя никогда не любила, – сказала девушка немного тише обычного, но эти слова были гораздо громче любого крика.
Женщина застыла на месте, и только грохнувшая за дочерью дверь заставила скатиться с её щек еще нескольким слезам.
Аббигейл почувствовала, как незнакомая ей ранее горечь подошла близко к горлу сразу после того, как она оставила мать в одиночестве. Спустя два широких шага вниз по ступенькам, девушка пожалела о сказанном, но гордость, нарастающая внутри каменным забором, давала ей силы идти дальше. Хоть и с трудом. «Нельзя возвращаться. Она никогда не любила меня и сейчас от нее можно ждать лишь истерики. И я останусь виноватой, как всегда» – думала девушка, пока спускалась на первый этаж. А когда Аббигейл села в желтый автобус, направляющийся по скверу к школе, то их ссора вовсе показалась ей правильной. Она наконец-то сказала матери хоть что-нибудь.
Спустя два квартала и три остановки, за
углом показалось небольшое обшарпанное здание. Со всех сторон его обвили многоэтажки, нависая будто тяжелой стеклянной стеной. «Здесь тебе не место» – говорили они.
У крыльца с продавленными каменными ступенями стоял мальчишка c пышной шевелюрой каштановых волос. На нем были очки угловатой формы, которые явно не подходили внешности парня, выгоревшая олимпийка красного цвета и на два-три размера больше него самого, широкие джинсы. Выглядел он, как смесь бунтующего уличного мальчугана и заумного вундеркинда.
– Генриии! – звонко поздоровалась Аббигейл, быстро подбегая к нему и широко улыбаясь.
– Ну здравствуй, пропажа! – сказал парень и распростер объятья.
Аббигейл виновато уставилась на друга, который явно ждал объяснений, приподняв одну широкую бровь. Она громко выпустила из легких воздух, набираясь смелости.
– Слушай, Генри… Мне нужно кое-что тебе рассказать. Но только не здесь… Я хотела зайти в библиотеку после школы. Может ты пойдешь со мной?
Генри скрестил руки на груди.
– В библиотеку? Что ты там забыла? Мало школьной тонны книг? – спросил парень, не без доли сарказма в голосе.
– Всё что я могу сказать – это крайнеее важно! И сейчас мне совсем не до шуток, правда! – ответила Аббигейл и умоляюще взглянула на друга.
Генри сощурил глаза тон-в-тон его синим джинсам, нахмурил косматые брови и подавил желание произнести что-то язвительное. Парень кивнул в ответ девушке, и она бросилась ему на шею.
– Спасибо, Генри! – заливисто вскрикнула Аббигейл, от чего он испуганно выпучил глаза.