Символ могущества
Шрифт:
– Да, я чувствую тоже самое, Генри. Ну и мрак же там, – ответила она, сквозь смех на женские жесты со стороны её друга. Он прыгал справа-налево на носочках, сродни принцессе из Диснеевского мультфильма.
Друзья громко хохотали, двигаясь в направлении своих улиц и обсуждая то с какими сказками у них ассоциируются ситуации в жизни. По пути домой, у школьных преподавателей появились новые клички в виде «Злая ведьма», «Белоснежка и семь замечаний» и «Нудная не красавица».
Они прошли три оживленных квартала прежде, чем Генри должен был свернуть на перекрестке, а девушка пройти пятьсот метров к дому.
– Ну что? До завтра? – спросил парень, –
– Приду, обязательно. Сегодня поговорю с мамой.
– Хорошо. Позвонишь мне, расскажешь, как всё прошло?
– Конечно, моя принцесса! – Аббигейл крепко сжала парня в объятьях, и хохоча помахала рукой вслед.
Когда друг скрылся за поворотом, ледяная гуща страха и смятения окутала ее, словно влажным зыбким туманом. Аббигейл уже казалось непристойной глупостью искать дурацкий символ из сна. Ведь дома её ждала мама, с которой она понятия не имела, как мириться. Девушка вертела в мыслях извинения весь одинокий путь домой, но как только две ноги стояли под высоткой, подходящих слов так и не нашлось. Она приросла к отрешенному бетону и молча всматривалась в высоту птичьего полёта, где скрывались окна её квартиры.
«Наверное, мама сейчас заказала пиццу и работает на кухне… или же её вообще нет дома…» – задавалась вопросами девушка, оттягивая момент входа в многоэтажное здание.
Она перемнулась с ноги на ногу, сделала несколько нерешительных шагов в сторону двери, потом опять возвратилась на точку наблюдения и наконец повернулась спиной к дому. В её поле зрения попала деревянная лавочка, синий лак на которой потрескался от влаги. Девушка резко хлюпнулась на нее, поджав высоко колени. Она вытянула из кожаной сумки тетрадь, ручку и принялась писать. Еще с детства в их семье, образовалась традиция
извиняться на бумаге. Если кто-то не мог переступить через свою гордость, они вешали стикеры с
извинениями на двери. И когда вся семья выходила на кухню, то обиды уже и след простыл. Такую игру придумала мама Аббигейл и учувствовали в ней лишь они двое. Но в этот раз, стикеров ни на двери, ни на холодильнике, ни где-либо еще не появлялось. И за неделю, девушка уже привыкла не разговаривать с мамой. Будто они и вовсе стали незнакомцами.
Краем глаза она увидела помятый листок бумаги, воткнутый в тетрадь. На нем Аббигейл нарисовала символ со снов. Она достала его, нахмурила брови и пристально разглядывала каждый завиток.
– Что же ты значишь для меня? – прошептала девушка.
В ту же секунду, она вскочила с лавочки и начала оглядываться по сторонам. Девушка прыгала туда-сюда, заглядывая за угол каждой улицы, но вскоре поникла и плюхнулась обратно на дряблую скамейку. Аббигейл снова схватила ручку и закусывая язык, начертила странный символ прямо возле своей ляжки, сдирая при этом остатки синей краски.
«Генри бы оценил всю иронию… или сказал бы, что я сошла с ума» – подумала она и громко выпустила воздух из легких. На секунду, другую, девушка вся напряглась и стала ждать, что вот сейчас что-либо должно произойти. Но всё вокруг указывало на то, что жизнь продолжает свой ход и здесь нет места волшебству. Люди проходили мимо один за другим, машины точно так же сигналили, только погода менялась на вечернюю прохладу. От поднявшегося мерзкого ветра Аббигейл поежилась.
«Господи, какая же я глупая» – думала она, раздраженно собирая вещи и направляясь к дому, – «Начертить символ из сна на лавочке и ждать, что сейчас провалится земля и я обнаружу новый мир…. Глупая-глупая!»
Девушка зашла
– Здравствуй. Аббигейл…
«Он знает, как меня зовут?» – подумала она и заглянула себе за плечи, нет ли кого позади с таким же именем. Но в коридоре пустовало, и они были здесь совершенно одни. Ладошки вмиг стали мокрыми, в висках начало пульсировать и жар прокатился от её колен прямо к макушке. Аббигейл стояла вся красная перед незнакомым парнем и неловко оборачиваясь, промолвила:
– Мы знакомы?
– Нет, но вскоре познакомимся, – ответил парень, всё также рассматривая её с ног до головы. Тем не менее казалось, что его взор неизменно направлен не на нее, а куда-то внутрь.
Аббигейл переменилась в лице и очерствела, напоминая себе собственную мать.
– Сомневаюсь в этом!
«Еще чего не хватало. Не нужны мне сейчас знакомства с парнями» – подумала она.
Незнакомец секунду смотрел сквозь нее, а потом его расширенные черные зрачки уставились прямо в ее бледное лицо. Он резко бросил:
– Я знаю всё о твоей настоящей семье, Аббигейл.
«Но откуда?».
Теперь девушку приковало к полу коридора, и она чувствовала, как едкая информация разъедает ей щеки. Аббигейл оцепенела, смотря прямо ему в глаза и пыталась распознать ложь. Ведь она не говорила никому. Знал только Генри. Озарение.
– Это Генри послал тебя? Разыграть меня? Так вот. Передай ему, что это вообще не смешно!
Глаза парня тот час округлились, а на потеплевших щеках проявились две лунновидные ямочки. Он громко засмеялся, и сквозь звонкое эхо, надменно ответил:
– Нет, я не знаю никакого Генри. Но я знаю о символе, который ты видишь. И видишь ты его не просто так.
– Ээ, – хотело было заикнуться Аббигейл, но парень пристально взглянул на неё, махнув рукой. Слова тут же исчезли и втупившись ему в острые скулы, она выжидала ответа.
– Никогда не перебивай меня, – настойчиво сказал парень, склонившись над ней, будто он был целой горой. И продолжил. – Я расскажу тебе всё. Для начала, ты должна знать, что символ – это твой семейный герб.
Пропитанная гневом, секунда тишины. Аббигейл вскинула брови так высоко, что казалось они достанут до края волос и фыркнула.
– И я должна поверить в этот бред?
– Понимаю, поэтому позволь мне отвести тебя туда, откуда ты родом, а там поймешь всё сама.
Аббигейл хотела запротестовать, накричать на него и оттолкнуть, чтобы быстро вбежать в лифт, но тут у нее зазвенел телефон и появился повод проигнорировать таинственного незнакомца. Это был Генри. Она манерно извинилась, поднимая вверх указательный палец и отошла к двери чьей-то квартиры.