Символ могущества

Гуд Таня

Аббигейл лежала на диване, смотря в одну точку и пытаясь хоть немного прийти в себя. Что случилось с ней? Кто это был и что ему было нужно? Девушка прокручивала все, что произошло по нескольку раз, но в сознании постоянно всплывало одно и тоже слово – «Дочь». Он назвал её дочерью. Вконец, трезвый рассудок вернулся к девушке, словно пощечиной, и она решилась на то, чтобы узнать правду прямо сейчас. Аббигейл подозвала тетушку Хейзел рукой ближе

к себе, и та наклонилась.

– Он…он….он назвал меня дочерью, – прошептала девушка, вцепившись глазами в старую целительницу и ожидая ответов немедленно.

Женщина тяжело вздохнула.

– Дорогая, – она сочувственно посмотрела на девушку и сжала ее плечо в своих крохотных ручках.

– Рассказывайте, – проскрежетала Аббигейл и вцепилась глазами в целительницу.

Тетушка Хейзел откинула тяжелую седую косу на спину и зажала между пальцами подол своего хлопкового платья цвета торфа.

– Что ж… наверное, таки пришла пора поведать тебе историю твоей семьи, – с горечью произнесла она.

Аббигейл безмолвно кивнула и сжала зубы в тиски.

– Ох, как же я надеялась, что мне не придется это тебе говорить, – старушка подвинулась к девушке ближе и сжала морщинистые руки на длинном платье. – Случилось худшее, что я могла себе представить, девочка моя. Наверное, зря я все-таки не рассказала тебе раньше. Но если так уж случилось, то слушай сейчас. И ради всех фавиллов, не перебивай. Мне и так сложно, хорошо?

Аббигейл снова кивнула в знак согласия, а тетушка Хейзел с тяжелым вздохом продолжила:

– Началась эта история еще задолго до твоего появления на свет. Твой отец был рожден в знаменитой семье Мизейри. Древнейшей из семей фавиллов и весьма сумасшедшей. Они были чрезвычайно сильными, об этом даже ходили легенды. И то ли их секрет заключался в чистоте рода, то ли они были первыми фавиллами на этой земле, но Мизейри не походили на других. У них были смешанные силы, что ли. То есть не было чистых телепатов, или чистых владельцев стихий. Они могли творить многое. И твой отец тоже.

– Это был мой отец? Там в лесу? – перебила девушка, округлив глаза. В сборнике о фавиллах и слова не говорилось о смешанных силах.

– Я же просила не перебивать! Да, это был он. На чем я остановилась? Видишь, забыла! – возмутилась целительница и хлопнула себя руками по коленям.

– На том, что мой отец был из семьи, которые могли творить многое, – напомнила Аббигейл.

Целительница свела тонкие брови вместе и продолжила:

– Ах да. Так вот. Будучи подростком,

он уехал из семейного поместья познавать новые культуры, но вернулся домой уже с невестой. С твоей мамой. Она оказалась обычной девчонкой, человеком, и это конечно не понравилось всем членам семьи Мизейри. Тогда-то твой отец и решил переехать жить в Вестнесс. Они поселились в маленьком домике за рекой и вроде как, были счастливы, потому что потом у них появилась ты. Никто больше и не вспоминал о том, кто твой отец. А вот что касается мамы, тут было сложнее. «Людям» здесь не все сильно рады, поэтому понятное дело, у нее появились враги. На этой почве, твоя мама стала выглядеть болезненно, потом все реже выходить из дома, а вконец мы и не видели ее вовсе. Отец твой нервничал, сильно. Места себе не находил.

– И поэтому он стал такой? – спросила девушка, но целительница только сурово уставилась на нее. Аббигейл замолчала, и старушка снова заговорила:

– Иногда мне казалось, что он сходит с ума. И, наверное, так и было. Пожалел он о том, что нарушил придание своей семьи. Позже, совсем одичал и построил домик в лесу, чтобы не видел их никто, и не слышал. Они снова переехали и с тех пор, целых два года, я твоего отца почти не видела. До одного случая… Как-то раз, в один из пасмурных вечеров, я вышла в лес за ночными фиалками и тут слышу крики и чувствую такую боль, что чуть было не упала на ровном месте. Я сразу поняла, что случилось что-то ужасное и побежала в сторону хижины со всех ног. Когда я вошла, то услышала страх и отчаяние, почувствовала злость вперемешку с презрением и один маленький отклик радости. Это была ты. Ты сидела в своей кроватке, а рядом на полу лежала…, – тетушка Хейзел начала рыдать, словно школьница и высморкалась в свой рукав, – там лежала твоя мама…мертвая… вся в крови. Он убил ее. Возненавидел и убил… Я бросилась к плачущему ребенку, к тебе, то есть, взяла на руки, сняла воспоминания об этом и хотела уйти, как он вошел в дверь. Весь израненный, лицо рассечено. Из пореза капает кровь…Видимо она боролась. Вот такая смелая девушка была, не то что он. Увидел, что я держу тебя, хотел броситься, но я была настолько зла в тот момент, что оттолкнула его какой-то телепатической волной. Не знаю, первый и последний раз так получилось. Но потом, этот трус, сбежал, – тетушка Хейзел встала к кухонному столу и налила трусящимися руками воды в два стакана. Один протянула Аббигейл, второй выпила залпом сама.

Конец ознакомительного фрагмента.