Синдикат киллеров
Шрифт:
Никольский подошел к книжному стеллажу, где почетно красовалась большая цветная фотография, на которой он был запечатлен рядом с Сучковым: оба улыбаются, в руках бокалы с шампанским. И лиловая надпись наискосок «Е. Н. Никольскому — с дружескими чувствами. С. Сучков». Столетней стариной пахло от этой фотографии, так много событий прошло с тех пор. Вынул ее Никольский из-за стекла, посмотрел и сунул обратно. Пусть стоит. Нет, рано он расслабился, потому что этот мерзавец еще жив. А пока он жив, нет покоя и кулаки все время непроизвольно сжимаются. А полностью отдаться делу в таком состоянии Никольский
Вспомнив, Никольский сморщился, будто опять подкатила зубная боль. Дался им всем этот граф! Даже следователь, неглупый вроде человек, и тот не мог уйти от банальности!
Однако надо принимать окончательное решение. После убийства Омелько в «России» некоторые его функции взял на себя Селихов. Причем взял добровольно. Недаром же говорят: трудно только в первый раз, а потом привыкаешь. Поломал мужикам судьбы Афган проклятый! Как легко им стало убивать... А вот Арсеньич, он другой. Тоже имеет опыт, не дай Бог другому, и хорошо знает свое дело, но... предпочитает решать вопросы без крови. Разный, значит, все-таки опыт.
— Ну вот что, мужики, — решился Никольский. — У меня такое предложение. Следователя я вам, так и быть, покажу. Но номер не должен быть смертельным, чтоб без жертв. А что касается вот этого, — он кивнул на фотографию Сучкова, — то акцию проводим лишь в том случае, если не будет никаких сомнений, что не останутся следы. Если появится хотя бы малая неуверенность, немедленно все отменяем. Договорились? И — на дно. А кстати, как у тебя дела с двумя последними? — Он взглянул на Брагина.
— Замятин давно в Минске, можно считать — за границей. Его достать абсолютно невозможно — и физиономия, и документы, все другое. А сапер — в Душанбе, как договаривались. Нет, здесь проколов быть не может.
— Ну а кто же все-таки убрал Тарасюка, ты не выяснил?
— Понимаешь, Жень, грешил я, было дело, на Чечню. Потому что, как мне их авторитет сказал, наш, московский, были у Тарасюка крупные дела с Дудаевым — танкерный флот, оружие и прочее. Я думаю, могли на чем-то не сойтись, поссорились, вот и решение вопроса. Но авторитет поправил: дела остались. Значит, не было им никакого смысла убирать Антона этого. А что до нашего Коли, то авторитет обещал сам внутреннюю, свою разборку устроить. Конечно, они не правы. И он это признал.
— Ну, слава Богу, хоть здесь не прокололись.
— Но Валентину, — напомнил Селихов, — в любом случае еще надо решить вопросы с Ахметом и Колосенковым. Это, братцы вы мои, мины замедленного действия.
Да уберем! — с раздражением, как от надоевшей мухи, отмахнулся Брагин. — Не вопрос.
3
Слежку за собой Турецкий заметил не сразу. Голова была другим занята, и он в основном, привычно поглядывая в зеркальце собственной машины, тренированным глазом отмечал идущих за ним сзади. Но в последнее время этой машиной чаще пользовалась Ирина для своих разъездов, музыкальных уроков, прочих дамских дел, а Саша гонял на служебной, с Савельичем.
Вот поэтому и не обратил внимания Турецкий, что за ними почти от самой работы пристроился синий «жигуленок» и никак не хотел отставать. Савельич его заметил давно, но сказал только тогда, когда они на эстакаду въезжали возле «Парка культуры».
— И чего это он привязался? — пробурчал себе под нос Савельич.
— Ты про кого, Алексей Савельич? — оторвавшись, от своих тяжких дум о таком хорошем человеке Никольском, спросил Саша.
— Да вон синяя «пятерка» на хвосте сидит.
Турецкий обернулся и увидел «Жигули» пятой
модели, выскакивающие вслед за их «Волгой» из- за потрепанного, со ржавыми крыльями и мятой правой дверцей «мерседеса», найденного наверняка где-нибудь на свалке за дальним бугром. «Жигуленок» ловко пристроился сзади, в машине Саша разглядел двоих. Ну вот и началось! А то что-то давно уже никаких ковбойских номеров не доводилось выкидывать.
— Алексей Савельевич, знаешь что, выкинь-ка ты меня на правой стороне, у «Азербайджана», я перебегу через дорогу в неположенном месте, а ты постой и посмотри, кто рванет за мной. Лады?
— Приключений на жопу ищем, — довольно проворчал Савельич. — Ну давай...
Он не стал делать крюк на Третьей Фрунзенской, чтобы выезжать потом на набережную, а проскочил чуть дальше и резко затормозил у «Радиотоваров». Саша мигом выскочил и, махнув рукой Савельичу, нагло попер через проспект, плюя на сигналы автомобилей. Заскочив в большой двор «красного дома», как он называл это здание с хорошей булочной на первом этаже, где всегда можно выпить чашку приличного кофе с булочкой, Саша забежал в первый же подъезд и стал ждать, погладывая туда, откуда только что прибежал.
Вскоре во двор вошел гуляющей такой походочкой парень лет двадцати с небольшим, неброский, серенький, сел на лавочку возле детской песочницы и, закурив, стал осматриваться.
Саша поглядел на него и понял, что можно попробовать. Достав пачку, он вышел из подъезда, демонстративно хлопнув дверью, чем фазу привлек внимание парня. И заметил, как тот будто подобрался для прыжка. Достав сигарету, Саша похлопал себя по карманам и независимой походкой пошел к парню. Тот явно насторожился. Подойдя почти вплотную, Саша попросил огоньку. Парень, сощурившись и пристально глядя на него, протянул свою сигарету.
Затянувшись, Саша посмотрел на парня с интересом, отпечатывая в памяти его «портрет», и спросил небрежно:
— Ищешь кого?
— Нет, — забегал глазами парень. — А тебе чего?
Грубовато у него получилось. За такой тон можно и по морде схлопотать. Но Саша не торопился.
— Да ничего, — пожал он плечами. — Просто я тут уже сто лет живу, всех знаю. А тебя в первый раз вижу. Смотрю — озираешься, будто ищешь или потерял кого?