Синдикат ликвидаторов
Шрифт:
— За этот несчастный случай кто-то ответит, — пригрозил Малышев. — Эта хреновина ведь чуть в мою голову не прилетела.
Матвеев, в грязном замызганном халате, с лопатой для уборки снега, обошёл труп и исчез в подворотне.
Он мог себе позволить телепортацию и ему было легче, намного легче, чем Вере Даниловне, которая вынуждена было вступать с ликвидатором в тесный контакт.
«Ай как не хорошо получилось, — думал Серега скидывая за мусорными баками халат с оранжевыми вставками и одевая спрятанную здесь куртку. — Вынес же черт этого бедолагу из арки прямо под отброшенную мной штукатурку. А
Серега накинул на голову капюшон куртки заметив в мусорном баке ведро с отломанной ручкой, взял его и громко матерясь пошёл к выходу из арки к подъезду.
«Вот же блин, — ругал Серега неведомо кого. — Ничего делать не умеют. Новое ведь ведро было, а ручка дерьмовая.»
Из подъезда вышел мужчина лет сорока и натянув вязаную шапку до самого носа, поплёлся к лежащему на тротуаре с разбитой головой бедолаге.
«Он или не он?» — лихорадочно думал Серега провожая мужика взглядом.
— А что случилось то? — поинтересовался Серега у присевшего на корточки рядом с трупом с недоуменным выражением лица мужика.
— Что? — спросил явно чем-то озадаченный мужик.
— Я говорю, как его так угораздило-то? — переспросил Серега задрав голову и делая вид, что пытается вычислить траекторию полёта штукатурки.
— Сам не понимаю, — ответил мужик и подняв воротник меховой куртки, быстрым шагом пошёл в сторону остановки. Он шёл очень быстро и когда наступил на люк канализации, тот вдруг сдвинулся в сторону, а мужик, охнув, рухнул куда-то вниз.
Серега подошёл к люку и увидел как где-то внизу, стремительно течёт водный поток. Мужика в люке уже не было, да и немудрено. Поток был слишком сильным, что оставить шанс ликвидатору выбраться из него. Задвинув люк на место, Серега прошёл к остановке и оставив у мусорной урны ведро, сел в подошедший автобус.
Июнь 1994 год. Армавир
Матвеев встретился с Черепановой в парке и усевшись на скамейку изложил ей суть следующего задания.
— Аристов Михаил Николаевич. Двадцать лет. Придумал какую-то программу хитрую для компьютера, я в этом совсем ничего не понимаю, — говорил Матвеев. — Ему Американцы предложили сначала деньги, а потом и вовсе переехать в Силиконовую долину и продолжить работу над программой у них. Парень отказался и ему вынесли приговор. Срок исполнения, десятого июня в двадцать три пятьдесят пять, ровно. Исполнитель неизвестен. Будьте предельно осторожны Вера Даниловна. Время ликвидации очень для вас не удачное. Поздний вечер, людей на улице почти не будет и вступить в ближний контакт будет не просто.
— А город то какой? — спросила Вера Даниловна.
— А я разве не сказал? — усмехнулся Матвеев. — Ваш город, Вера Даниловна, Армавир. Вот адрес, — протянул Серега оторванный от газеты клочок с записанным на нём адресом.
— Может помочь? — спросил Серега.
— Нет, спасибо не нужно, — Вера Даниловна поправила на плечах платок. — Я как-нибудь сама управлюсь. У меня к этим упырям свой счёт имеется.
— Не забывайте, что и ваш муж тоже был таким упырем и действовал не по своей воле, — напомнил Серега то, чего напоминать
— Ошибаетесь Матвеев. Мой муж действовал так же как и все они, совершенно сознательно и по доброй воле. Он взял деньги и хотел ещё больше, а ошибку свою осознал лишь тогда, когда втянул в это дело меня. Да и то, если честно, не факт. Кто их знает, что у них на уме? Ладно. Я все поняла, пойду, а то знобит что-то.
— Плохо дело, — думал Серега глядя на удаляющуюся Веру Даниловну. — Не сломалась бы. Убивать пусть даже и убийц, тем более в близком контакте, быть палачом, по плечу далеко не всем, а ей ведь и тридцати то ещё нет. Придётся видимо подстраховать, мало ли что?
Аристов со своей подружкой сидел в летнем кафе под открытым небом и пил пиво закусывая его фисташками. Парочка о чем то беседовала и смеялась, настроение у обоих было на высоте. Народу в кафе навалило прилично и свободных столиков не было. Люди брали пиво и усаживались за деревянной площадкой кафе прямо на подстриженный газон.
Ровно в двадцать три пятьдесят пять, Вера Даниловна протискиваясь между столиками к барной стойке, оказалась рядом со столиком за которым сидел Аристов и в этот момент он подавился фисташкой. Лицо парня с выпученными глазами побагровело и он начал заваливаться на стол. Вера Даниловна затравленно метнулась взглядом по посетителям кафе пытаясь определить ликвидатора и приняв решение, схватила со стола открытую бутылку водки и нож и кинулась к парню. Повалив его на пол, она плеснула ему на горло из бутылки водкой и воткнула нож.
— Скорую! — кричала Вера Даниловна, пытаясь, перекричать музыку. — Да вызовите кто-нибудь скорую наконец!
Обалдевшая подруга Аристова закатив глаза, теряя сознание, заваливалась рядом.
Стоявший в тени деревьев куда не попадал свет от прожекторов освещения Серега, скрипнул зубами и лихорадочно вычислял ликвидатора который и провёл манипуляцию с фисташкой. Наконец, он увидел грузного, лет пятидесяти с лысой как бильярдный шар головой мужчину в серой ветровке. Мужчина досадно сморщился как от зубной боли и бочком, сквозь собравшуюся толпу зевак у лежащих на полу парня с девушкой, стал протискиваться к выходу.
«Вот же блин, так я и думал. Баба она и есть баба, — прокручивал в голове произошедшее в кафе Серега преследуя удаляющегося неторопливым шагом по аллее парка мужчину. — Но зато парня талантливого спасла.»
Мужчина приближался к высокой арке с колоннами из выхода из парка.
Серега подождал, когда мужчина поравняется с колонной, и с помощью телепортации толкнул его затылком на острый край кирпичной колонны. Со стороны это выглядело будто мужчина поскользнулся и случайно ударился затылком.
Вернувшись в кафе Серега увидел как парня забирала бригада скорой помощи, а Вера Даниловна бессильно опустив руки сидела за столиком и смотрела в одну точку.
«Это срыв. Необходимо срочно выводить её из этой операции, — решил Серега. — Не женское это дело, людей пачками валить.»
— Пойдёмте, Вера Даниловна, — обнял Сергей Веру за плечи.
— Вы? — вяло удивилась Вера и уткнувшись в Серегину грудь, заплакала.
— Я думала, я сильней, — плакалась Вера выливая отчаяние на Серегину рубашку. — Я думала, у меня хватит ненависти быть сильной. Простите меня.