Синдикат
Шрифт:
Постников сжал зубы и выругался про себя. Начиналось самое тяжелое, утомительное ожидание, что когда-либо случалось в жизни бывшего пром-альпиниста, бандита, арбитра, бродяги, снова бандита, коммерсанта и…
В контейнере было тесно, как в гробу и очень неудобно — из-за ротошюта за спиной. Образец 010101 закрыл глаза, медитируя и наслаждаясь последними минутами покоя. Кислородная маска плотно прижалась к лицу, наполняя легкие живительным газом.
Было время, когда он гордился своим настоящим именем, как знаком отличия, принадлежности к избранным. Первый образец в первой серии первой модели. Новый человек, лучший во всем. Когда-нибудь
Пилоты винтокрыла негромко переговаривались между собой по внутренней связи. Клон слушал их вполуха, ориентируясь в основном на тон, и пока все вроде шло по плану. Взлет, выход на боевой курс, маскировка под рядовой вертолет на патрульном вылете. Обычный поиск нелегальных пиратов-мусорщиков, которые пытаются разбирать на лом подводные конструкции, все пароли и коды совпадают, машина невидима в паутине транспортной сети Бомбея.
Матвей перебрал в уме все занятия, коих набралось немало на протяжении его довольно короткой — по сравнению с естественно рожденными — жизни. Отстраненно подумал, что реальность всегда оказывается богаче любой фантазии. Кабука любила показывать фантастические истории про клонов и лолей, которые добивались успеха всевозможными путями. Однако ни одна выдуманная повесть не могла бы сравниться с настоящей, его собственной. Сколько удивительных книг можно было бы написать, сколько невероятных сериалов снять… И забавно, как схож, если подумать, его путь с историей этого кибернетика, Постникова. Через боль, бессчетные преступления, смерть, предательства — к синдикату. Только бывший арбитр не начинал с инвентарного номера в первой (и последней) серии настоящих homo artificialis.
Так, «желтый индикатор, люк открыт», это рапортует трестовик, похожий на жабу с обвисшей шкурой, но умными и злобными глазками. Значит, винтокрыл на правильном курсе и связывается с подлодкой, образуя цифровой тандем для комбинированной работы.
К сожалению, сунуть в подлодку все оборудование, нужное Мохито для врезки, не удавалось. Тогда графу пришла в голову мысль — а почему бы не использовать винтокрыл, коли он все равно в деле? Так родилась по-своему оригинальная, эффективная и безумная — как все в этом плане — схема взлома, где электроника на вертолете и подлодке взаимно дополняла, дублировала и резервировала друг друга, связываясь через плавучую антенну.
Главной проблемой был вопрос — сколько времени понадобится Кадьяку, чтобы вставить в трубу механизированной почты сложную секцию, которая позволит заменить груз не поднимая тревоги. Здесь приходилось закладываться на допуски в сорок-пятьдесят минут — это худший вариант, если помощники взбунтуются сразу и наемнику придется работать в одиночку. А невозможность точного планирования с привязкой ко времени сильно осложняла и без того мудреный план.
— Как у нас дела? — спросил Копыльский. Голос его звучал как обычно, ровно и будто даже с некоторой ленцой. Лишь бисеринки пота на лице выдавали состояние духа комитетчика. Одна капля повисла на дужке очков, «флибустьер» снял их, чтобы протереть, пальцы чуть дрогнули.
Кадьяк не отвечал. Нах в очередной раз пожалел, что
— Как у нас… — начал снова Копыльский, и тут в динамике дважды хлопнуло. Звук получился глухим, однако перепутать его с чем-либо «флибустьеры» не могли.
— Ну, бля… прокомментировал Нах чуть ли не с облегчением.
— Рановато, — отозвался Копыльский, водружая очки на прежнее место. Он простер лоб платком и закончил. — Я надеялся, дольше протянут.
— Как всегда, — ответил Нах. — Меньше желаемого. Дольше минимального.
— На связи, — сообщил Кадьяк и, хотя его слов ждали, оба «подводника» вздрогнули.
— Еще минут десять, — отрапортовал наемник, не тратя время на констатацию очевидного сокращения персонала.
— Десять минут ли «еще минут десять»? — зловредно уточнил Нах.
— Русская языка сложная есть! — бодро ответил Кадьяк. — Моя не понимай так много слов! — и продолжил уже вполне серьезно. — Десять тире пятнадцать. Постараюсь быстрее, но не обещаю. Ces fichues coutures… чертовы швы вроде ложатся хорошо, но я работаю неопытно и медленно.
— Поняли. Ждем.
Нах откинулся на спинку, тоже протер лоб. Оглянулся вполоборота на Эль Мохито, который лежал в саркофаге как поросенок в желейном маринаде.
— Долго… долго, — прошептал Копыльский. — Но пока вроде в графике.
«укладываемся» — сообщил через монитор граф. Зеленые буквы мерцали на зеленом фоне, указывая, что Мохито здесь, присутствует как невидимый призрак в камерах и микрофонах.
— А представьте, как это все было бы в кабуке? — предложил Нах. — Сначала не надулся бы «дирижополь», затем поломался инструмент. А сейчас Мохито отстучал бы сообщение, что с материка ушел внеплановый контейнер, так что нужно все закончить в пять минут. Или даже три. Да еще запустил бы нам обратный отсчет на главном экране.
— Не каркай, — проворчал Копыльский. — Дурных пророков сжигают.
«неплановый контейнер был» — сообщил Мохито. — «я его затормозил и перенаправил»
— Охохо, — только и вымолвил Нах.
— Вот давай ты больше мечтать не будешь, — сурово попросил Копыльский. — Ну, хотя бы до утра.
Ожидание затягивалось, но все пока шло в пределах графика. Матвей вдохнул глубже и начал делать статическую гимнастику, разминая мышцы, прогоняя кровь через сосуды. Сжимая кулаки и покручивая запястьями, 010101 еще раз перебрал в голове общую последовательность действий.
Кадьяк пилит трубопровод, субмарина поднимает плавучую антенну, происходит синхронизация числовых станций на вертолете и подлодке. В теории тандем имеет мощность, способную быстро и незаметно пробить электронную защиту башни «Правителя». С запасом на случай непредвиденных нагрузок. В теории, потому что здесь остается полагаться на слова Мохито.
Пока граф прокрадывается в сторожевую систему и колдует с охранной системой, диверсант прыгает с «Птеродактиля», надеясь на чудо и ротошют. Башня представляет собой цилиндр с пустой сердцевиной, совсем как заводская труба, спроектирована так, чтобы действовать, будто гигантская вытяжка, прогоняя воздушные потоки от подножья вверх, сбрасывая тепло сотен работающих машин. Соответственно полет будет непростым, а посадка жесткой.