Синдром бодливой коровы
Шрифт:
— Они утащили моего парня! — отрывисто бросила Настя, приплясывая на заднем сиденье. — Петрова. Вы могли видеть, как его засовывают в машину.
— Почему же вы сказали — вещь? — удивился очкарик.
— Он надрался, — сообщил Геракл, — и понимает сейчас не больше, чем стул.
— Ну-у… — протянул очкарик. — Не завидую я вашему стулу.
— Почему? — вопросила Настя.
— Потому что я знаю этих ребят. Они «голубые».
Геракл крякнул, а опешившая Настя спросила:
— С чего это вы взяли?
— Я
— Дуется по вечерам в шахматы на бульваре, — пояснил Геракл. — Только щас его вспомнил. Как тебя звать-то, академик?
— Вельямин, — гордо сообщил тот. — А эти, — он подбородком указал на удирающую «девятку», — тусуются возле общественного туалета, пристают к гуляющим студентам и вообще ведут себя на редкость агрессивно.
Геракл наклонился к Насте и хихикнул:
— Наверное, кто-нибудь из «этих» потрепал его по коленке.
— Никогда не слышала, чтобы «голубые» среди бела дня похищали людей! — сказала огорошенная Настя, хватаясь двумя руками за спинку переднего сиденья, опасаясь выдавить дверь и вывалиться на мостовую:
Вельямин показывал настоящий класс.
Сама она разрумянилась, а волосы у нее стали дыбом. От встречного ветра, бьющего в лицо, Геракл раздухарился и стал громко кричать в окно:
— Гомики не уйдут! Держи каналий!
Вместо того чтобы сердиться, Вельямин громко хохотал и бил ладонью по клаксону. Настя подумала, что с такой компанией можно запросто загреметь либо в вытрезвитель, либо в сумасшедший дом. Впрочем, выбора у нее не было — не попадись эти двое ей под руку, Петров исчез бы безвозвратно.
Погоня закончилась так же внезапно, как и началась. «Девятка» нырнула в переулок, проскочила двор и, в последний раз рыкнув, воткнулась в бордюрный камень. Вельямин, намеревавшийся повторить ее маневр, был заловлен и прижат к тротуару материализовавшимся прямо из воздуха гибэдэдэшником.
— Ешкин кот! — возопил Геракл. — Подсекли на вдохе!
Гибэдэдэшник с деланой неспешностью приближался к «Волге». Массивность его загривка и суровость лица явно не соответствовали пустячности нарушения.
— Куда летим? — спросил он, глядя на Вельямина из-под тяжелых век, которые разбухли на государственной службе, словно вареники в кипятке.
Настя, по глупости даже обрадовавшаяся вмешательству человека в форме, высунулась в окно и крикнула:
— Сержант! Там «голубые» человека похитили! А мы за ними гонимся!
Сержант посмотрел на нее без всякого выражения и снова обратил взор на Вельямина.
— Гонитесь, говоришь? «Формула один», говоришь?
Документики, Шумахер!
Геракл повернулся к Насте и шепотом спросил:
— Откуда он знает его фамилию?
— Кого?
— Водителя нашего, Шумахера?
Настя несколько раз открыла
— Фамилию теперь на номерах пишут. Внизу. Мелким шрифтом.
— Я фигею, — пробормотал тот, погромыхивая бутылками, которые он все это время прижимал к животу — И хрен ли мне в таком разе машину покупать?
Чтоб меня каждая собака могла по фамилии окликнуть!
— Сержант! — строго сказала Настя, выбираясь из автомобиля и принимая позу колхозницы, на время опустившей серп, чтобы дать отдохнуть руке. Одно ее плечо воинственно выдвинулось вперед. — Мы сообщили вам о преступлении, между прочим!
— О каком? — равнодушно спросил тот, неспешно просматривая документы Вельямина.
— «Голубые» украли человека.
— Какая трагедия! — Сержант даже не усмехнулся.
Между тем Настя через его плечо увидела, как длинноволосые вытащили безжизненного Петрова из «девятки» и под руки повели к подъезду задрипанной пятиэтажки. Если бы существовал рейтинг домов-инвалидов, эта пятиэтажка, хрипя от напряжения, выбилась бы в лидеры. Ее фасад выглядел настолько отвратительно, будто последние несколько лет на него злонамеренно плевал каждый входящий и выходящий жилец.
— Вон они, смотрите! — закричала Настя и, схватив сержанта за плечи, попыталась силой развернуть его в нужную сторону.
— Но-но! — рявкнул тот. — Руки!
— При чем здесь руки? Разуйте же глаза! Видите, человека тащат, как дохлого кота!
— Расцениваю ваши действия как нападение на сотрудника милиции, находящегося при исполнении, — сурово заявил сержант, не обращая никакого внимания на похищенного Петрова.
— А! Да что с вами говорить! — очень по-женски возмутилась Настя и припустила за длинноволосыми.
Бросив бутылки на заднем сиденье, Геракл побежал за ней.
— А вы, гражданин, останьтесь, — велел сержант Вельямину, хотя тот не делал никаких резких движений.
Настя влетела в подъезд как раз в тот момент, когда за поворотом лестницы исчезли ботинки Петрова. Она рванула за ними, перепрыгивая через две ступеньки, но длинноволосые уже втащили свою добычу в квартиру на втором этаже и захлопнули дверь. На звонки они, естественно, отвечать не собирались.
— Извращенцы! — завопил подоспевший Геракл. — Ни дна вам, ни покрышки!
Настя тоже выкрикнула пару оскорблений из скудного личного запаса ненормативной лексики. Пока они соревновались в придумывании бранных эпитетов, к подъезду подъехала машина с надписью «Телевидение», из которой вывалилась бойкая съемочная группа. Она тащила за собой камеру и наполняла пространство специфическими словечками. Юркий молодой человек в джинсовом жилете с заклепками забрался в палисадник и принялся топтаться там, выбирая нужную позицию. Когда Настя и Геракл вышли из подъезда, он как раз начал говорить в микрофон: