Синдром Дездемоны

Егорова Ольга И.

Раньше он всегда смеялся над этой шуткой. Громко и от души.

А теперь только скривил губы в грустной усмешке, сунул поглубже в карман мобильный телефон и погрузился в суету рабочего дня.

– Вот здесь, возле крайнего подъезда, остановите.

Водитель такси, послушно сбросив скорость, вильнул к тротуару и нажал на тормоз.

Приехали.

Сердце давным-давно плавало в желудке. Варилось в нем, как картошка в кипятке.

«Мне нужно деньги отдать, – в сотый раз напомнила себе Алька. – Я только

для этого и приехала. Отдам деньги – и уйду. Если только…»

О том, что стоит за этим «если», она думать себе запрещала.

Слишком нереально все это было. Слишком неправдоподобно. Как в сказке.

Все, а особенно – прошедшая ночь. Стоило Альке только вспомнить о ней, и по телу тут же пробегала торопливая стайка мурашек. А поскольку она весь день только этим и занималась, что вспоминала прошедшую ночь, мурашки бегали по телу постоянно. И от этого она чувствовала себя электрическим проводом. Напряжение в тысячу вольт – опасно для жизни!..

Расплатившись с таксистом, она вышла из машины и некоторое время стояла у подъезда, задрав голову и разглядывая окна пятого этажа. Свет горел в кухне, спальне и в гостиной – везде, где только можно.

Наверное, подумала Алька, там, наверху, собралась целая толпа народу. Гости какие-нибудь к Тихону пришли. Жена Наталья с подругой, например. Или Толик с товарищами. И она, Алька, будет совсем некстати.

Впрочем, разве без гостей она была бы кстати? При чем здесь вообще гости?

«Мне только деньги отдать!» – сердито напомнила она себе и деревянной походкой направилась к подъезду.

Путь преградил домофон. Десятиглазое чудовище злобно таращилось на Альку с дверной панели, сверкало всеми десятью стальными глазами и категорически не собиралось впускать ее внутрь.

– Я не знаю номер квартиры, – пожаловалась Алька.

– Не знаешь – твои проблемы, – железным голосом пробасил домофон. – Ходят тут всякие!

– Девушка, вы с кем здесь разговариваете? – раздался из-за спины чей-то голос. Обернувшись, Алька увидела средних лет усатого мужчину в спортивной куртке с капюшоном и улыбкой на лице. В руках у мужчины поблескивала связка ключей.

– С домофоном, – честно призналась Алька, со странным чувством разглядывая эту самую связку. Вид у мужчины был доброжелательный и располагающий.

– И что, он вам отвечает? – полюбопытствовал мужчина вполне серьезно.

– Отвечает. Говорит, ходят тут всякие!

– Он такой, – улыбнулся мужчина. – Строгий товарищ. Ну ничего, мы с ним сейчас быстренько разберемся. А вы что же, ключи дома забыли?

– Я не ключи, я номер квартиры забыла!

– Своей? – удивился мужчина.

– Чужой, – вздохнула Алька. – Я в гости. К… подруге.

– К подруге, значит. – Мужчина снова улыбнулся в усы и прижал на секунду магнитный ключ к панели домофона. Тот дружелюбно пискнул и отпустил дверь. – Ну что ж, проходите, если к подруге! Этаж-то помните?

– Этаж помню. Пятый. Спасибо вам!

– Да не за что! – ответил он, оставляя Альку одну на площадке возле лифта. –

А я на восьмом живу. Но лифтом не пользуюсь. Бегом от инфаркта!

Алька кивнула в ответ, несколько секунд постояла возле лифта, слушая затихающие наверху шаги, потом зажмурилась, обозвала себя мысленно трусихой, напомнила себе про деньги, которые пришла отдать, и нажала наконец на кнопку.

Лифт сразу же открылся.

Как будто ждал ее, честное слово!..

Помедлив, она все-таки зашла внутрь. А уж потом ей ничего другого и не оставалось, кроме как ехать на пятый этаж, выходить на площадку и, решительно одолев пространство между дверью и лифтом, звонить!

Прежде чем позвонить, она обернулась назад, словно ища подмоги. Но в подъезде никого, кроме нее, не было, а потемневшее небо смотрело из окна равнодушно, ничем не выражая своих чувств.

Ну и пусть, сказала себе Алька и надавила большим пальцем на круглую кнопку звонка. Прислушалась к тишине за стеной и надавила снова – требовательно и категорично. Дверь наконец распахнулась, и в ту же секунду она увидела его – Тихона Вандышева.

И ей вдруг показалось, что она видит его сейчас не глазами, а сердцем.

В первый раз в жизни с ней такое случалось – она физически ощущала, как своим взглядом не просто видит, а прикасается к нему. К его лицу, внезапно побледневшему, к волосам – взъерошенным, будто Тихон только сейчас проснулся, к теплым и мягким губам… Прикасается и уже начинает задыхаться от этих прикосновений.

«Мамочки, – трусливо подумала Алька. – Да что же это со мной, в самом деле?»

В руках у Тихона была бутылка с молочной смесью. Алька сразу не заметила ее, и вообще не заметила бы, наверное, если бы бутылка с грохотом не упала вдруг на пол. Тоненькая белая струйка пролилась из отверстия в прозрачной соске, образовав крохотное озерцо.

Молочные реки, кисельные берега… Как в детской сказке.

– Я… – торопливо сказала Алька и замолчала, потому что именно в эту секунду Тихон Вандышев тоже сказал торопливо:

– Я… – и тоже замолчал.

– Ты сначала, – улыбнулась Алька.

– Нет, – улыбнулся Тихон, – сначала – ты.

Они так и стояли на пороге квартиры, но оба, кажется, не замечали этого.

– Я деньги принесла, – сказала Алька.

– Какие еще деньги?

– Деньги. Которые брала у тебя взаймы, помнишь? Я принесла их тебе, чтобы… отдать.

– Зачем? – Он ничего не понимал по-прежнему, а молоко продолжало тихонько капать из бутылки на пол.

– Они твои, – напомнила Алька.

– Ты… поэтому пришла? – спросил он, кажется, так ничего и не поняв про деньги.

– Не знаю, – честно ответила Алька и в первый раз отвернулась.

Некоторое время они так и стояли в полной тишине, не глядя друг на друга.

То есть это Алька не смотрела на Тихона, а Тихон на нее смотрел, очень даже смотрел! Она чувствовала этот взгляд – тяжелый, как будто больной, тревожный и нежный, от него начинала кружиться голова и путались мысли.