Синдром Фредди Крюгера
Шрифт:
Стефана стошнило от отвращения и панического ужаса. Человеческие внутренности на полу, искрящийся люминатор, чудовище, кровь… Стефан утратил ощущение реальности. Все смешалось в его сознании, и если он еще не спятил, то был близок к безумию. Он поджал ноги к груди, словно боялся, что и ему могут вонзить в живот парочку лезвий, прикрыл уши ладонями и пытался не смотреть, как убийца терзает свою жертву.
«Этого не может быть, — шептал Стефан. — Этого не может быть…». Он повторял бесполезное заклинание, даже когда Фредди ухватил его за волосы и поволок к выходу из палаты.
В холле они столкнулись со вторым санитаром.
— Мне некогда, — отмахнулся Фредди. Лезвие рассекло обе щеки санитара — от уха до уха. Лицо жертвы
Фредди направился к ординаторской. Он двигался уверенно, словно работал здесь много лет и был отлично знаком с внутренним устройством клиники.
Мерцание света, странные звуки, образы… Стефан уже не обращал на них внимания. Его волокли по полу за волосы, как прохудившийся мешок с отбросами. Боль была чудовищной. Ему казалось, что его мозг извлекают из черепа, как улитку из ракушки. Фредди вдруг бросил своего пленника и побежал к комнате отдыха. Стефан услышал сдавленный крик. Сестра, вероятно, не успела проснуться. «Он подарил ей легкую смерть, — подумал Стефан. — Быструю, во сне…». Стефан пытался привстать. Боль в паху и под грудиной, тошнота, мышечная слабость… Он с трудом удержал равновесие. Пол вздрагивал. Стефан даже подумал о землетрясении. Толчки были настолько сильными, что в стенах образовались трещины. Из них выползали голубоватые светлячки. Насекомые кружились возле дверей, собирались постепенно в рой и проникали сквозь замочные отверстия внутрь палат. Светильники на стенах и потолке превратились в странные черные цветки. Их лепестки шевелились, а тычинки распыляли вокруг искрящуюся желтоватую пыльцу.
Фредди взял у санитара связку ключей и стал открывать палаты. Он внимательно изучал каждого пациента, потом переходил к следующей двери. Осмотр его не удовлетворил.
— Жалкие непотребные существа, — заключил Фредди. — Полуслепые, как щенки беспородной суки…
Он затолкал Стефана в ординаторскую.
— К утру и ты ослепнешь! — заметил Фредди. — И знаешь почему?
Стефан не имел малейшего понятия. Фредди мог, конечно, выковырять ему «коготком» оба глаза…
— Садись на кушетку, — приказал Фредди. — И не делай резких движений, не то…
Он помахал указательным пальцем. Стефану показалось, что лезвие стало короче. Он присмотрелся. Да, в самом деле: с «фредди крюгером» происходило нечто необъяснимое. Он как бы… очеловечивался. Грязная рыжая шерсть на лице и руках почти исчезла, а пропорции туловища изменились. Гориллообразный торс убийцы непостижимым образом уменьшался, а мышцы бедер и предплечий теряли свою выпуклость и уродливую узловатость. Изменялось и лицо: лоб стал более высоким, надбровные дуги уменьшились, а подбородок и нос вытянулись и, даже, заострились. Только глаза чудовища сохраняли прежнее нечеловеческое строение. Слишком большая радужная оболочка с отчетливыми красноватыми прожилками, диковинные треугольные зрачки… И ладони с лезвиями на каждом пальце!
«Дневной свет, — предположил Стефан. — Только в ординаторской есть светильники дневного света. В их лучах Фредди начинает изменяться… Или, что более вероятно, никакой метаморфозы нет, и изменяется мое собственное восприятие. При хорошем освещении галлюцинации блекнут, и бред изменяет свою структуру. Возможно, Фредди вообще не существует. У меня паранойя, тяжелое расстройство психики! Возможно, санитары все так же играют в очко, а смазливая медсестра видит неприличные сны…».
Стефан посмотрел на стены и потолок. Трещин здесь не было, пол не дрожал, а голубоватые насекомые, залетая сюда случайно из холла, сразу вспыхивали в дверном проеме и исчезали бесследно. Искусственный дневной свет исправлял
Фредди подошел к окну и пристально посмотрел на Луну, словно видел ее впервые в жизни.
— Ну почему люди такие глупые и трусливые существа? — спросил убийца. — Почему здесь все преднамеренно иначе?
Фредди уселся на стол, за которым Стефан в последнее время любил досыпать конец рабочего дня.
— Наступит утро и ты, Стефан, меня не узнаешь, — продолжал Фредди. — И не только ты… Я выйду неузнанным из клиники и бесследно исчезну в этом городе. Днем люди превращаются в слепцов, а ночью… Увы, ночью они спят! Парадокс…
Фредди вздохнул.
— Ведь Фиона пыталась объяснить тебе кое-что — о жизни во мраке. Но ты человек, Стефан. Ты отмахнулся… Как и все, ты ночью спишь и очень пугаешься, когда во сне пригрезится что-то необычное.
Фредди опять посмотрел в окно.
— Эта Луна, звезды, галактика Млечный Путь… Они существуют во мраке. Да что там Галактика, бесконечная Вселенная погружена в нечто еще более таинственное и грандиозное. По странному недоразумению в этом мраке возникли звезды. Но звезды смертны, Стефан! Они выгорают и очень быстро. Как бы в отместку, многие из них превращаются в «дыры» еще более черные, чем мрак их окружающий. Вселенная состарится и умрет. И не будет никакой Сверхкапли и нового Большого Взрыва. Материя вернется к своему изначальному состоянию. «Мрачным», «темным», «черным» оно кажется людям с их примитивным зрительным аппаратом и культом солнца. Но именно это прадревнее состояние материи и определяет прошлое и будущее. Да, звезды угаснут, Стефан, а вместе с ними и люди, возомнившие себя единственными разумными существами в этой реальности. Какое самомнение… Человек создал культ зла, обозначил его черным цветом и низвергает в эту бездну все, что не в состоянии постичь или чего боится в силу несусветной своей глупости. Грозы тоже боялись, пока не поняли, что это, собственно, электрический разряд.
«Культ зла… — подумал Стефан. — Да сатанисты тебе в подметки не годятся! Они жалкие неудачники. Собачью кровь с вином пьют, могилы оскверняют… А ты убиваешь людей, Фредди. И тепловая смерть вселенной здесь ни при чем. Ты маньяк и убийца…».
— Люди уверены, что жизнь на Земле соткана из солнечного света, ночь, увы, неизбежное зло, а сон — лишь маленький кусочек смерти, — продолжал Фредди. — Но смерти ли? Вдруг оказывается, что во сне многие начинают прозревать. Необъяснимые видения, таинственные звуки, формы… Человек видит невидимое — и сходу его отвергает. Он спешит проснуться и дождаться утра, когда солнечный свет затмит ночную реальность.
— Невидимое? — спросил Стефан. — Ночные кошмары, грезы, мерзкое чувство страха, словно ты заперт в сыром погребе… Это и есть твоя «жизнь во мраке»?
— Что-то в этом роде, — согласился Фредди. — Но это только контуры мозаики, очень грубый набросок. Нет объема, глубины. Поэтому невидимое кажется уродливым, а прозревшие теряют сон и глотают множество бесполезных пилюль. На самом деле невидимое весьма цельная и совершенная структура. Параллельные миры, антиреальности, многослойные измерения, временные парадоксы, свернутые системы… Всего не перечесть. Жизнь в невидимом возникла задолго до звезд. Кое-кто даже убежден, что Сверхкапля вовсе не случайность, что ее создал невидимый прадревний разум, чтобы зажечь звезды и убедиться в нелепости «дневного» существования.