Синдром гиперпоздней конверсии
Шрифт:
– Куда это она тебя ща послала? – и ухмыльнулся над собственной шуткой.
– Типа особое событие какое-то, - разъяснила она ему и повернулась обратно к Жене. – А что за повод? Праздников нет, кажись, никаких.
– Да тут в город приехал весь состав сериала «Найя», эпизод снимали на пляже. Ну и сюда решили напоследок наведаться да нажраться.
Глаза Лены увеличились в размере:
– «Найя?! Ты серьезно? У меня сестра его обожает! – И тут, вспомнив о злосчастной конверсии Юли, Лена опустила голову и замолкла.
–
– Да я поторопилась, Жень, уже забудь. Там с сестрой кое-что произошло, так что… не надо, - пока говорила, Лена ни разу не подняла глаз на Женю.
Женя перестала суетиться и осведомленно взглянула на подругу:
– Что-то случилось? Что-то серьезное?
– Да, довольно серьезное, - Лена обменялась взглядом с Сашей, будто бы спрашивая у него морального разрешения рассказать об инциденте. Саша лишь пожал плечами, мол, твоя сестра – тебе и решать.
– Короче, она конвертировалась сегодня утром.
– Ну, так и… погоди… Погоди, так ей же уже!.. Сколько?
– Двадцать четыре! – опередил Лену Саша, как это делают люди, которым не терпится рассказать самую интересную часть истории, как будто происшедшее было их заслугой.
Женя подошла и присела на лежак рядом с Леной, держа рот невольно открытым. Герман, услыхав новость, тоже заинтересовался.
– Двадцать четыре? Слу-ушай…Так это ж ГПК?
– она посмотрела на Лену, ища подтверждения собственной догадке. Лена кивнула.
– Офиге-еть… Она же такая красивая… Конвертировалась-то хоть в сносного?
Герман не дал Лене ответить:
– О, кстати, вы еще не видели новый мем в интернете? Там как раз про гиперпозднюю конверсию. Стоит такой паренек, два зуба передних торчат, а сам щуплы-ый – соплёй перешибешь! И в трусах белых – женских, в обтяжечку. А на них надпись – «I love ballet». И подпись к мему - «ГПК это – вскормленная зайцами балерина с яйцами», - и он принялся хохотать.
Лена закрыла глаза. А Саша пытался незаметно оповестить Германа о неуместности его комментария, отрицательно вертя головой мелкими движениями и вооружившись самым предостерегающим выражением лица. Женя ахнула, и ее рука метнулась к лицу, в ужасе закрыв нижнюю его часть ладонью. Герман же, чьих мозгов каким-то образом хватало на ведение бизнеса, не уловил чувствительности ситуации и, когда никто не засмеялся, продолжил:
– Я сейчас покажу, - за время своего рассказа он уже отыскал нужный мем и теперь протягивал Саше телефон, на экране которого был несчастный Юля, в той самой позе, в которой застал его утром Алекс – сутулый, впалогрудый, глядящий в объектив исподлобья и, конечно же, одетый в описанные Германом трусы-шорты.
Саша неохотно взглянул
– Да…братан… это…
– Это она, Герман, - спасла бойфренда Лена.
Герман сузил ухмылку, он все еще не понимал:
– Кто?
– Юля. Моя сестра Юля – это она на фотографии. Она сегодня утром конвертировалась вот…в это.
Герман поспешно забрал телефон у Саши и снова взглянул на фото. Они с Женей знали Юлю лично, и, когда он уловил сходство в чертах лица незнакомца на фотографии и той Юли, что он знал, он только и мог, что убрать телефон в карман и состряпать хоть и искреннюю, но весьма неубедительную виноватую гримасу. Чувствуя себя дураком, он кулаком прикрыл часть лица ниже носа – так ему было немножко менее стыдно.
– Угу… - выдала Лена в заключение.
С минуту все четверо молчали. Затем Женя сказала:
– Бедная девочка… Как же ее парень теперь? Она ведь, фиг его знает, сколько теперь будет мужиком.
– Тебе станет еще веселее, когда я скажу, что он уже ей не парень, а жених. Они собираются жениться в августе. Он сейчас на гастролях со своей труппой. Юля сказала мне, что Нимм звонил, но она не смогла принять звонок. Я вообще не знаю, как она собирается ему говорить. Бедняга не сможет ждать три года.
– Да если даже дождется, с фазой потом неясно, как будет. Вот у вас с Сашкой как совместимость по фазам?
– У меня фаза шестнадцать суток – кстати, завтра оборот… У него – двадцать семь, поэтому у нас график сложный. Вот у отца с матерью завидный график: она – шесть дней, он двенадцать. Вот и получается – двенадцать дней они пара, другие двенадцать – друзья. Но как у Юли будет – совсем непонятно, если ты к этому ведешь. Сама знаешь, фаза не зависит ни от возраста конверсии, ни от генетики.
– Ну, не знаю, может быть, оно и так. Но я каждые двадцать три дня превращаюсь в мужика, а через двадцать три дня обратно – точь-в-точь как моя мама. Вот с этим вот умником, правда, неудобно, - она кивнула на Германа, - он у меня ведь феномен с нерегулярной фазой. Вроде только пару дней назад девчонкой был, а уже снова парень. Зато в другой раз не дождешься, пока снова писюн отрастит, хоть по мужикам беги.
– Ага, или я - хоть по мужикам беги. На одних и тех же вроде пока не натыкались, ха-ха, - выдал Герман, и сразу же заткнулся. Чтобы еще более не смущать друзей, он пошел дальше заниматься баром.
– Подожди, - окликнула его Женя. – Дай взгляну хоть на Юлю. А то придет сегодня, а я ее и не узнаю, - она взяла телефон из рук мужа. Взглянув на фото, она не знала, как реагировать. Мотать головой в изумлении было бы неприличным. Делать вид, будто все не так ужасно, было бы еще более неудобно, ибо неказистость теперешней внешности красавицы-балерины Юли была столь броской, что Женя только и смогла сочувствующе вздохнуть.
– Ну и как она теперь будет? – спросила она у Лены, вернув телефон мужу.