Синдром гиперпоздней конверсии
Шрифт:
– Отец работает в «MutarLabs», лично знает главу. Они друзья с универа. Говорит, у него есть препарат специально для ГПК. Хотя, я лично первый раз о таком слышу, так что мне как-то мало верится в его чудодейственность.
– О, ну это серьезный вариант – Эрик Штерн гений. Я его гормонами с конверсии пользуюсь – все метаморфозы как по часам. Не то, что у некоторых, - она махнула головой в сторону Германа.
– Мой отец тоже так говорит. Вот только не бывает людей, которые не ошибаются.
* * *
Особняк Эрика Штерна находился за городом, в элитном
Эрик Штерн и его семья не были исключением. Они были скорее правилом, и если соседи по бокам и через дорогу не видели обыденного мясоедства и пивопийства во дворе Штернов, значит либо в семье кто-то умер (чего пока не случалось), либо Штерны проводят субботу вне страны.
Вот и в этот милый вечер вся семья доктора мутарологических наук расслаблялась в креслах перед домом, перекрикиваясь с болеющими за одну команду соседями.
– Май, достань отцу бутылочку из холодильника, - попросил Эрик пятнадцатилетнего сына, не в силах оторваться от экрана, где шла атака на противника.
– Пап, ты до него рукой можешь дотянуться, - ответил Май, переворачивая кусочки мяса на газовом гриле.
Даже будучи доктором наук, Эрик, поглощенный игрой, не смог родить более одной мысли пока нападение не закончилось штрафом любимой команде, А так как Май остался, где стоял, Эрик остался без пива. По крайней мере, до следующего перерыва.
– Ну вот точно, ага! Какой еще захват? Миллс, ты видел захват?! – гаркнул он через улицу.
Сосед Гарри Миллс, успешный профессиональный борец, занимавшийся с семьей тем же досугом, что и Штерны, рявкнул обратно:
– Ага, я вот через неделю буду в столице, найду этого судьишку, такой ему захват устрою, что глазенки полопаются!
И они оба рассмеялись в голос.
В это время у обочины притормозил автомобиль класса люкс.
– Стольников? – буркнул Эрик себе под нос.
Из машины вышла Андрея Стольников и направилась к Штерну.
– Андрюха, здоров! Соскучился что ль со вчерашнего? Ты же не любишь футбол! – среди своих друзья применяли друг к другу мужской род независимо от фактического пола в момент разговора.
Со всех сторон послышалось глухое, неодобрительное, но шутливое «бу-у-у».
– Да ладно вам, ладно, он же сегодня дама! Будьте снисходительней! Ха-ха-ха! – отшутился Штерн.
Андрея подошла не спеша к Штернам, улыбаясь заметке друга.
– Привет всем
– Эрик, мне ужасно неловко прерывать твой отдых с семьей, но это чрезвычайно важно. Мы можем поговорить?
Улыбку смахнуло с лица Эрика, но он все еще не верил в чрезвычайность дела Андреи:
– Так садись с нами, тебе сейчас Май кресло принесет. Пива хочешь? Май, где мое пиво?! – пухловатый Эрик потянулся к холодильнику в шаге от своего кресла.
– Нет-нет, Эрик. Это экстремально важно, нам нужно сейчас же переговорить наедине.
Эрик Штерн перестал тянуться к пиву и взглянул на друга:
– Ну ладно, пойдем в мой кабинет, - он неуклюже поднялся со своего удобного мягкого кресла и направился в гараж.
– Май, смотри за мясом, - приказал он сыну.
Они прошли через гараж в дом и зашли в рабочий кабинет Эрика.
Площадью раза в три больше, чем кабинет Стольникова, рабочее помещение Штерна буквально пахло наукой и дорогим деревом. Стеллажи были заставлены книгами по медицине, биологии, химии, анатомии, антропологии и мутарологии. Эрик не стал садиться за свое привычное место позади громоздкого дубового, заваленного рабочей макулатурой стола. Он пригласил Андрею в комнату, указав на темно-коричневый кожаный диван у стены. Андрея незамедлительно зашла, но садиться не стала. Вместо этого она принялась расхаживать взад вперед перед диваном, пока Эрик доставал себе из небольшого холодильника бутылочку пива.
– Да что случилось-то? – Эрик, отвернув крышку от бутылки, присел на диван, глядя недоумевающе на приятеля, а затем бросил крышку в урну у стола. Андрея, проследив зачарованно ее траекторию, перевела, наконец, глаза с урны на Штерна:
– У меня Юля сегодня конвертировалась.
Эрик с секунду пялился на друга.
– Это же ГПК… - Эрик вывернулся из удобного положения на диване и присел на самый его краешек, мгновенно ошеломленный.
Несколько секунд они молчали, перебирая в своих головах варианты следующей реплики. Оба знали, что это событие было одновременно и трагедией, и уникальной возможностью для науки.
Наконец, Андрея сказала:
– Эрик, я знаю, что для тебя это шанс доказать действенность препарата, запатентовать его и запустить в массовое производство. Я знаю, что ты, скорее всего, предложишь Юле баснословный гонорар за испытание, и что этим мы поможем тысячам несчастных людей. Я знаю, что ты займешься этим завтра же, в свой выходной день. Все плюсы я уже давно перебрал в уме. Но Эрик, ты также знаешь, что счастье своей дочери я никогда не променяю ни на какие деньги и ни на какое количество помощи страждущим. Ты мой друг с университета, и поэтому я рассчитываю на твою добросовестность. Так что, помимо этой вести, я пришел тебе сказать лишь одну вещь, значимость которой ты просто не имеешь права недооценить. Эрик – если в ходе эксперимента ты хотя бы на одно мгновение усомнишься в успехе результата, я заклинаю тебя прекратить испытание. Какой бы безобразной ни была моя дочь теперь, я намерен поддерживать ее всеми известными мне способами до самого того дня, когда она обернется, и после. Но я не стану рисковать ее жизнью и здоровьем.