Синдром самозванца
Шрифт:
— А я ей помогла, — ответила Людмила Евгеньевна. Вид у нее был удрученный: кажется, до нее начало доходить, что игра Дианы зашла слишком далеко. — Я скажу последнее и сразу же уйду. С вашего позволения.
Да чтоб вас!
— Я позвоню нашему администратору и, если нет живой очереди, выслушаю вас.
Я набрал Свете. Она сказала, что в живой очереди есть один человек, но его уже забирает освободившийся раньше времени адвокат. Я попросил Свету сообщить мне, если кто-то придет вне очереди.
— До конца консультации есть полчаса. Если придет кто-то, я попрошу вас уйти. Хорошо?
— Да, спасибо, я вас поняла.
Лицо у нее напряглось, словно она готова в любую секунду исчезнуть с лица земли. Мне стало ее жаль. Она не выглядела ни интриганкой, ни манипуляторшей. У нее действительно есть проблема. Вот только вместо реальной помощи
А что чувствует она? Я попытался представить ее чувства, и мне стало стыдно.
Втягивать ее в наши с Дианой разборки — жестоко, у этой женщины есть настоящая боль. Наша задача вообще-то ей помочь, а не прибавить еще и чувство вины.
— Людмила Евгеньевна, простите нас с Дианой. То, что произошло, — совсем не ваша ответственность. Вам нужна реальная помощь, расскажите мне, что у вас случилось, и я подумаю, что могу сделать.
После моих слов Людмилу Евгеньевну, кажется, отпустило напряжение — ее лицо немного расслабилось, она быстро скрестила пальцы и прижала их на мгновение к груди, а потом раскрыла папку и выложила на стол резюме, скачанное с сайта по поиску работы. В заголовке было написано: «Ольга Спиридонова».
— В моем возрасте уже не так хорошо ладишь со всеми новыми штуками, но я изучила сайт, на котором можно следить за рейсом, и каждый рейс Оленьки отслеживала. Она мне писала номер, я его вбивала на сайте и видела. У нас же с ней никого больше не было, только мы заботились друг о друге. Я всегда следила за ее перелетами. Вот моя доченька взлетела, вот села, все хорошо. И в тот день самолет сел в половину первого ночи по Пекину, у нас это половина восьмого вечера. Я ждала сообщение от Оленьки, она всегда писала после посадки — как только выпроводят пассажиров, так сразу ко мне приходило сообщение или даже видео из самолета. Но в ту ночь ничего не пришло. В десять я начала ей звонить. Я звонила, звонила, звонила, никто трубку не брал. Я не переставала набирать, уже чувствуя, что что-то произошло. Я чувствовала это. Знаете, как будто все внутренности превратились в холодный камень. И наконец трубку взяла ее напарница, я ее немного знаю, и сказала мне, что Оли больше нет. Она не хотела сама сообщать, ждала, что это сделает авиакомпания. Те позвонили мне только утром, пригласили в офис, чтобы начать обсуждать какие-то дела. Простите, мне нужна минута.
Людмила Евгеньевна стала неловко доставать платок из сумочки. Плакала она давно, но слез долго не замечала, до тех пор пока они не стали капать на сложенные на коленях руки. Такое бывает, когда много плачешь, — лицо уже не раздражают ни капли, ни ручейки. Четыре года для такого горя — не срок. Я выдвинул ящик стола, вытащил коробку с салфетками, поставил возле женщины. Она кивнула, взяла одну и промокнула глаза и руки.
— Когда я приехала в офис, мне сказали, что возбуждено уголовное дело из-за подозрения, что Олю отравили. Тогда мы еще ничего толком не знали, не понимали, а на самом деле Оля была второй. Может быть, в авиакомпании уже кто-то стал подозревать, что это серийное убийство, но мне тогда ничего такого не сказали.
— Но все же проговорились, что Ольгу отравили? — уточнил я.
— Нет, не так, — ответила Людмила Евгеньевна. — Было сказано вроде: «Есть подозрение, что Ольга могла отравиться». Понимаете? Сама отравиться. Умышленно или нет — черт его знает. Они подозревали, что она либо сама приняла какой-то яд, либо случайно чем-то отравилась. Авиационная безопасность, конечно, у нас на уровне, но самолет — очень опасная штука. Там куча химии, и утечка может умертвить мгновенно. Зачем им паника, что на борту такой уважаемой компании можно получить дозу смертельного химиката? В общем, пока доставляли тело, пока шла экспертиза, минуло два месяца. Я похоронила дочь уже после того, как в июне нашли третью девушку, из Иркутска. Представляете? Два месяца.
— Я очень вам соболезную, Людмила Евгеньевна. Мне очень жаль.
Она кивнула и попыталась улыбнуться, но слезы все еще мешали. Мне было жалко ее так, что разрывалось сердце. С кем она осталась?
— Примерно через полгода арестовали пилота Павла Отлучного. Конечно же, я ничего про него не знала, потому что у них там не принято дружить бортпроводникам с пилотами, и работают они в одной бригаде нечасто. Даже так: редко может совпасть.
— Странный подход, но, думаю, оспоримый.
— Мы над этим только сейчас стали работать. Все пытались понять, что же на самом деле произошло, и так и не поняли. Понимаете, Виктор, кажется, что Павел Отлучный не преступник. Кажется, не он убил наших дочерей.
— Почему вы так думаете? — спросил я.
— Я не могу вам сказать, — ответила Людмила Евгеньевна, — не могу до тех пор, пока вы не возьметесь за дело.
— Почему?
— Потому что как только об этом станет известно, то в опасности окажется очень много людей. Если мы правы, то убийца на свободе. Если он поймет, что мы знаем, он снова возьмется за яд. Только на этот раз тремя случаями мы не отделаемся. Нам очень нужна ваша помощь, Виктор. Без вас не справимся.
Москва, дата записи: март 2023 года.
— На волне бесчисленных публикаций в СМИ по поводу так называемого «Дела пилота» мы все заинтересовались этой темой именно с практической точки зрения: как увидеть эти приметы маньяка? Куда смотреть? Примерно все значимые СМИ — от бизнес-журналов до глянца — написали про признаки, дали кучу разных классификаций, и мы получили то, с чем совершенно не можем справиться, — море информации. Я понимаю, что все непросто, дело касается людей… Маньяки ведь люди. Но вы можете как эксперт — думаю, ни у кого больше не осталось сомнений в этом, — дать нам емкие рекомендации?
— Мой ответ вам не понравится, но я все равно скажу. Информации на самом деле много, классификаций серийных убийц тоже немало, но все это в практическом поле для людей бесполезно. И проблема как раз в том, что вам предлагается объять необъятное и изучить каждый тип маньяка. А их выделено очень и очень много.
— А вот почему их так много? С чем это связано?
— Все зависит от предмета, положенного в основу разделения. Ну, например, как можно классифицировать мам? Можно по количеству детей. И тут условно будут мамы с одним ребенком, двумя-тремя и более трех. Вот вам три вида мам. Можно по полу детей (опять условно) — однополые, разнополые. Можно по составу семьи — замужем, не замужем. Что положишь в основу, то и разделит группу минимум на две части, а то и больше. А основу эту выбирают для какой-то цели: например, делят мам по полу их детей, чтобы понять, кого надо расселить в квартиры с изолированными комнатами, потому что разнополые дети не могут жить в одной комнате. То же самое и с серийными убийцами: по способу — отравители, стрелки, насильники и так далее. Такую классификацию сделали, чтобы создать некий криминалистический скрипт расследования преступлений, совершенных определенным способом. С практической точки зрения это позволяет проводить следственные действия более качественно — не искать оружейную гильзу там, где убийца орудовал ножом. Это я упрощенно. Еще разделяют преступников по мотивам: миссионеры, визионеры, гедонисты, тираны. Это разделение, помимо прочего, помогает выработать рекомендации для потенциальных жертв. Если вернуться к примеру с мамами, то у каждой представительницы своей группы по каждому классификатору будут свои признаки, но вы же не конкретный тип мам ищете, вы ищете маму среди женщин.