Синдром самозванца

Че Виктор

— А этих новых ошибок не было бы допущено, если бы ситуацию с отелями прояснили во время официального расследования?

— Конечно нет. Потому что оно пошло бы по другому пути. Кардинально.

— Вернемся к вам. Все же как вам-то следовало поступить, чтобы не случилось трагедии?

— Так, как я поступаю прямо сейчас: учитываю все обстоятельства дела, даже те, которые кажутся неправдоподобными, несущественными и недоказанными. И подходить нужно с позиции, что все участники процесса несут ответственность не только за свои действия, но и за бездействие. Это крайне важно. Сейчас наша система не всегда позволяет это сделать. У судьи есть возможность заблокировать любого адвоката. Следователь также может ставить ему

палки в колеса. По разным причинам — из-за лени, предвзятости или просто из-за непрофессионализма. Это случается. Ответственности практически никогда не наступает, поскольку нужные для этого статьи уголовного кодекса — мертвые. Они есть, но почти не применяются. Ворон ворону глаз не выклюет. И вот тут кроется главная беда — должен выклевать! Обязан. Пока мы этого не поймем, дальше мы не сдвинемся. Состязание сторон не заканчивается в зале суда, и право потребовать расследования в отношении участников процесса есть не только у прокуроров и судей. Оно есть и у адвокатов, но те им не пользуются, потому что знают: ничего этим не добьются, а врагов себе наживут. В случае с выбиванием показаний мы имеем дело с действием, а тут — с бездействием. В нашем случае есть очень сильный заказчик — профсоюз — и крайне слабый, инфантильный адвокат. Он тратил кучу сил и времени на то, чтобы отбояриться от работы, убедить не спорить со следствием, не тягаться, а признать вину и попробовать договориться, чтобы скостить срок. Он делал это не по корыстным причинам, а из лени и непрофессионализма. И это всех запутало. Дело было плохо… проадвокатировано! Адвокат его не исследовал, не препарировал и пропустил ошибки следствия, за которые мы впоследствии зацепились. Знаете, есть молитва, которую читают в обществе анонимных алкоголиков в США: «Господи, дай мне силы изменить в моей жизни то, что я могу изменить, дай мужество и душевный покой принять то, что изменить не в моей власти, и дай мне мудрость отличить одно от другого». Так вот, наш убийца ее знал и неправильно понимал. И в преступлениях это видно. Но ни адвокат, ни судья, ни прокурор не сообразили. И мы, кстати, тоже. Поначалу.

Витя

Москва, сентябрь 2020 года.

До того как спуститься в ад, мы с Дианой съездили к родителям Павла и его другу детства. Разговор с отцом и матерью Павла получился ожидаемо грустным, потому что мать Павла практически все время плакала, а отец смотрел на нас волком.

Однако из разговора с ними я понял одну маленькую, но крайне важную вещь. С самого раннего детства Паша стремился стать лидером: в детском саду, школе, институте. В любой компании и даже дома. Он вечно организовывал всех домашних на совместных праздниках и с какого-то момента стал главным заводилой. Его неуемное хорошее настроение заражало остальных. Паша хотел быть самой яркой лампочкой в люстре.

Мама Павла долго показывала нам с Дианой фотографии Павла в детстве, совершенно не стесняясь. Я, например, ненавижу свои детские фотки — на них у меня щеки как у бурундука, вечно недовольная харя и обязательно какая-нибудь сосиска в руках. А еще на каждой третьей фотографии в семейном альбоме я голый. Эволюцию развития интимных частей моего тела можно проследить вплоть до первого класса. Хорошо, что с тех пор многое изменилось!

Пипиську Отлучного нам также продемонстрировали, а заодно и фотографии с детских утренников. На фотографиях, где Павел был снят уже подростком, пыл родительницы остыл, а снимков из летного училища вообще было только два — при поступлении (Павел уже тогда был красавцем без намека на прыщи) и выпускником.

— Знаете, Паша никогда никому не желал зла. Он добрый и чуткий мальчик. Легок на подъем. Какая-нибудь идея могла воодушевить его, подкинуть с кровати в полночь и заставить что-то делать, куда-то нестись. И Паша очень обязательный, он всегда доводит дела до конца. Если мы с отцом слышали в ночи, как закрывается входная дверь, можно было смело пить капли, потому что Паша не вернется, пока не доделает то, что задумал.

— Что вы имеете в виду? — не понял я. Звучало так, словно Отлучный ходил ночами грабить людей.

Мама Павла рассмеялась и пояснила:

— Паша мог сорваться в ночи,

чтобы помочь кому-то перевезти вещи. Или погулять с другом, которому плохо и хочется выговориться. Или спасать какую-нибудь собаку, попавшую в беду. И не возвращался, пока не доделает начатое, сколько бы времени это ни заняло.

Интересно, что его друг, менее удачливый в плане карьеры и заработка, сказал совсем иное. Они с Пашей перестали общаться — это случилось незадолго до первого убийства, после большой ссоры. Такое бывало и раньше, потому что, по словам его друга, мораль и Паша — вещи несовместимые. Это было для нас с Дианой откровением, ведь тот же Туманов, который учился с Павлом в летном, говорил обратное: Паша всегда был вежливым, интеллигентным парнем. Но друг детства это опроверг, причем резко.

— Паша необязательный человек и не чувствует границ морали. Если ему выгодно, то он сдаст тебя со всеми потрохами и на вопрос: «Зачем ты это сделал?» — просто с улыбкой проморгается. Дружба для него — пустой звук.

Конечно, за этими заявлениями крылась своя история. Она банальна и проста: друг детства подделал кое-какие документы, чтобы получить место в детском саду для ребенка, а оказалось, что на это место претендует и семейство Отлучных, и по справедливости оно должно достаться им, потому что у их ребенка на самом деле инвалидный диагноз.

— Но я же не знал, что дело так обстоит! Паша, как друг, мог прийти ко мне и сказать, я бы отозвал бумаги — и дело с концом. Но нет, он поперся требовать, чтобы проверили мои документы. Они проверили, нашли липу и докапывались до меня еще два года, пытаясь привлечь к ответственности.

Родители и друг словно общались с двумя разными людьми.

А на следующий день Диана опубликовала в своем телеграм-канале видео нашего разговора с Кирой Отлучной и родителями Павла. Это были лишь небольшие куски, по полторы-две минуты каждый, лиц не видно.

Но для взрыва этого хватило.

Следующие четыре дня я провел в аду.

Наверное, стоит сразу сказать, что все происходящее дальше — это какая-то дичь. Другого слова я уже не нахожу и вряд ли когда-нибудь найду.

У нас было запланировано четыре сессии с членами экипажа. Четыре дня, шесть часов бесед под видеокамеру, плотный график. В результате мы должны были опросить всех и выяснить то, что у нас на сегодняшний день лежало в плоскости пробелов.

С кем у Отлучного на самом деле были отношения? Что там с отелями в Лос-Анджелесе и Иркутске? Как быть с алиби Отлучного в Лос-Анджелесе? Что с ручкой «Паркер»? Почему среди трусиков — доказательств «легального» адюльтера у Отлучного не нашлось белья, принадлежащего другим девушкам? Почему только трусики жертв? Как убийце удалось отравить Ольгу Спиридонову? Какие отношения между Отлучным и жертвами были накануне убийств? Что-то еще?

Что-то еще обнаружилось довольно быстро. Точнее, не что-то, а кто-то. Некто доктор Алексей Кончиков, давний товарищ Отлучного, которого просто на дух не выносили все стюардессы, с которыми мы в те дни общались. Девушки в один голос заявляли, что Алексей — невыносимый женоненавистник. Он работал во ВЛЭК [2] терапевтом, и пройти его осмотр без слез умудрялась только одна из десяти бортпроводниц. К мужикам Кончиков относился снисходительно, хотя некоторым тоже доставалось.

2

ВЛЭК — врачебно-летная экспертная комиссия.

— Он ненавидит всех женщин на планете. Наверное, мама в детстве недоцеловала. Но лично я ее понимаю, его куда ни поцелуй — везде жопа, — сказала нам одна рыжеволосая бортпроводница.

Кончикова знала и Соня, она сказала, что он давно работает во ВЛЭК в медицинском центре, с которым сотрудничают все московские авиакомпании. А еще Кончиков подрабатывает семейным врачом, и его услугами пользуются многие из авиаотрасли, потому что он по-настоящему неравнодушный профессионал. Просто не сюсюкается с людьми, вот и все. О его трудном характере ходят легенды и очень много преувеличений, пояснила Соня. Я попросил ее организовать мне встречу с этим Кончиковым.