Синдром самозванки, или Единственная для Палача
Шрифт:
— Вы молчите? — наседал Озарийский.
— Не знаю, что вам сказать, — честно ответила я.
— Но я вам нравлюсь, — весьма самонадеянно заметил он. — Не тратьте силы, убеждая меня, что это не так.
— Даже и не собиралась, — хмыкнула совсем неделикатно.
— В таком случае, существует какое-то весомое «но»? — очень проницательно предположил посол.
Я вдруг запоздало сообразила, что за все время нашей беседы Виктор ни разу не прибег к своему магическому дару убеждения. С одной стороны, это сильно повысило его личные рейтинги в моих глазах, с другой — сделало версию о его исключительной осведомленности
— У меня есть ребенок, — в ответ на его вопрос решила сразу зайти с козырей.
— Об этом мне известно, — тут же сообщил он.
— В некотором роде два… ребенка…
— Второй, насколько я знаю, всё же не ваш.
Мне стало смешно и я засмеялась.
— Учитывая, что мы сейчас говорим о семье главы Тайного Приказа, ваша информированность поражает.
Озарийский рассмеялся следом с таким довольным видом, словно я сделала ему самый изысканный комплимент.
— Благодарю. — Он склонил голову в шутливом поклоне. — Впрочем, не стану долго почивать на лаврах. Уверен, что Лорду известно обо мне не меньше…
И снова то ли утверждение, то ли тонкий намек заставили меня вспомнить о подсаженном «комаре».
— Давайте вернемся к главной теме, — отвлекая от внутренних переживаний, предложил Виктор. — Итак, как мы выяснили, про всех детей я знаю, и их наличие никак меня на смущает. Скорее, наоборот, я рассчитываю увеличить их количество. Разумеется, если вы проявите благосклонность и ответите мне «да».
Надо отдать Озарийскому должное, действовал он крайне решительно. Причем с такой подкупающей откровенностью, что где-то на задворках сознания даже мелькнуло сожаление о моей истовой влюбленности в другого человека. Вот только отменить собственных чувств я уже никак не могла.
— Виктор, — начала я как можно более мягко, — вы едва меня знаете. Не думаю, что столь поверхностное знакомство может служить основанием для сватовства. Но даже не это главное. — Видя, что посол готов возразить, поспешила продолжить: — Учитывая вашу прямоту, я должна вам признаться. Мое сердце уже занято.
В ответ на эту весьма громкую новость Виктор даже бровью не повел. Словно ожидал услышать нечто подобное.
— Что ж, признаюсь вам и я, — невозмутимо начал он. — Конечно, я надеялся на другой ответ, но и этот не стал неожиданностью. Вы буквально окружены мужчинами. Ничего удивительного, что один из них сумел произвести на вас сильное впечатление. Однако, прежде чем принимать окончательное решение, прошу вас подумать вот о чём. Какая судьба вас ожидает в Андалоре с его закостенелыми законами и обычаями? И, напротив, если вы согласитесь стать моей женой, то я могу гарантировать вам определенную долю независимости. В пределах разумного вы сможете сами распоряжаться своей жизнью и состоянием. А оно у вас будет. Я намерен позаботиться об этом.
Так и подмывало уточнить, кто же будет определять эти самые «пределы», в рамках которых мне обещается свобода. Но я воздержалась от этого. Ещё не хватало, чтобы моё любопытство было истолковано как попытка договориться. Хотя, врать самой себе всё же не стоило. Виктор верно меня разгадал, предлагая в качестве «выкупа» именно то, что я определяла как наибольшую ценность. Уважение, стабильность, право самой распоряжаться своей судьбой.
Видя, что я затрудняюсь с немедленным ответом, посол встал с кресла, в котором до сего момента
— Не стану больше на вас давить, рия Ада.
Он впервые назвал меня по имени, и в том, как это сделал, чувствовалось нечто особенное.
— Но обещайте как следует подумать.
— Обещаю, — вполне искренне заверила я.
Дни дядюшки Цвейга, опекающего и гарантирующего мне достойное место в этом мире, подходили к концу. Несмотря на очевидное потепление в наших с Рэтом отношениях, в них все ещё было больше вопросов нежели ответов. Я не могла даже предполагать, какое будущее под сенью этого дома уготовано нам с Таем. Поэтому, несмотря на свои чувства к его отцу, я всё же была тверда в намерении самым серьезным образом обдумать предложение желающего взять меня в законные жены посла.
В тот момент я ещё не подозревала, что уже совсем скоро мысль о том, чтобы примерить на себя статус невесты Виктора и как можно скорее уехать из страны, станет для меня сродни спасению.
***
Прическа графини Унны фон Лару возвышалась над её угловатым морщинистым лицом точно светофор у оживленного перекрестка. Невероятное нагромождение разноразмерных голубовато-белых буклей-башней стремилось к небу, а у её подножия в живописном беспорядке возлежали кисти искусственного винограда. Судя по благородному мерцанию, они были собраны из драгоценных камней фиолетового и зеленого цвета. Не обошлось и без птицы. На винограде, гордо расправив крылья, сидел большой тропический попугай, по случаю, в этот раз не живой, а лишь его искусно сделанное чучело.
— Мин сальмон, моя драгоценная, — пропела старушка, опираясь на трость со вставками из слоновой кости и рукояткой в форме головы аллигатора, — простите за мою назойливость, но я умира-аю от скуки в этом душном болоте под названием столица. Вы для меня как глоток свежего воздуха. Поэтому, во время своего возвращения от давней приятельницы я вдруг надумала навестить вас. Конечно, пришлось сделать крюк, но я уверена, вы не погоните немощную старушку и не оставите её без живительной чашечки бискайского бренди.
Графиня выразительно подмигнула, давая понять, что не оговорилась. Ведомая нашей служанкой, в сопровождении своей невозмутимой компаньонки средних лет, она вошла в атриум.
Этот неожиданно уютный внутренний дворик квадратной формы я обнаружила недавно и причем совершенно случайно. Во многом благодаря стремительно подрастающему выводку Фру-фру, который с большим энтузиазмом продолжал исследовать особняк. Неудивительно, что иногда кто-нибудь из малышей терялся, и полдома вставало на уши, пытаясь отыскать потеряшку.
Оказалось, что родовое гнездо Уркайских напоминало сундук с двойным дном. Видимо, проектировавший его архитектор был либо пьян, либо не в себе. По конструкции и отделке, в целом, особняк нёс в себе причудливую смесь черт георгианского и готического стилей. Однако, то тут, то там встречались тайные комнаты или ниши, словно перенесенные сюда из какого-то другого здания. Например, атриум больше всего напоминал мне что-то античное. Здесь всегда было прохладно и царила успокаивающая полутень. В центре стоял небольшой фонтан с изображением девочки, играющей на свирели. Из сопла изящной дудочки, приятно журча, текла тонкая струйка прозрачной воды.