Синдром самозванки, или Единственная для Палача
Шрифт:
— Отдайте нам девушку, — прозвучал любимый до боли голос моего ледяного Лорда.
Имея в арсенале магию, он не нуждался в рупоре, и усиленный колдовством звук раздавался так громко, точно Рэт стоял совсем близко.
— Какую девушку? — прикидываясь дурачком, откликнулся ун Рурк, который, как оказалось, прекрасно изъяснялся на андолорском.
— Она стоит за твоей спиной, — спокойным, практически бесцветным голосом сообщил ему Рэтборн.
— Ах, эту девушка?! — издевательски воскликнул толстяк и всплеснул руками. — Эту никак не могу. Она принадлежит хопу Хаджу, повелителю волн и глубин. Богатейшему и могущественнейшему
Сложив руки странным замком и оттопырив в стороны локти, ун Рурк поклонился в сторону дворца своего господина. Словно тот его слышал, и толстяк спешил записать на своей счет ещё несколько баллов по части подобострастия.
— А, кстати, вот и он! — торжественно возвестил работорговец. — Лучше бы вам убраться поскорее отсюда, сушняки. На страже покоя моего повелителя стоят дюжина лучших магов и два потомственных лойхара!
— Уж не знаю, что это за лошары такие у него на службе… — решила вмешаться я, так как меня уже просто распирало.
К тому же, за моей спиной появились Мирике и Зэмба, глядящие на «Звездный всадник» глазами, полными ужаса и надежды.
— Но советую отпустить меня без проволочек. Меня и вот их. — Я кивнула в сторону ошарашенной парочки. — А то я разнесу твоё паршивое судно так, что даже бревнышка не останется.
Мои угрозы очень нравились фениксу, и он замер в азартном ожидании, готовый в любую секунду пустить в ход свои разрушительные таланты.
— Закрой свой нечестивый рот, женщина! — взвился не ожидавший от меня подобной дерзости работорговец. — Почему она до сих пор без калмы? — накинулся он на Зэмбу.
— А сам её поносить не хочешь? — заслонив великана спиной, что, должно быть, выглядело довольно нелепо, язвительно спросила я, тем самым переключая внимание на себя.
— Да как ты смеешь! Ты будешь наказана! — брызжа слюной, завопил ун Рурк. — Что стоишь? Уведи её! Ты тоже убирайся, — поджав презрительно губы, велел он Зэмбе и бледной Мирике.
Но увести меня никто никуда не успел. Грянул пушечный залп.
Палил «Звездный всадник». Фигурные дула его пушек на мгновение вспыхивали малиново-синим пламенем, с грохотом вздрагивали, извергая магический снаряд, и тут же откатывались назад. Через несколько мгновений они возвращались на свои позиции, и снова воздух сотрясали грохот и вспышки. Галеон дал залп три раза.
Объятые инфернальным пламенем ядра метко долетали до монструозного ходжа, но не причиняли ему ни малейшего вреда. Снаряды точно тонули в окружающем плавучий дворец густом тумане. И лишь на секунду, подсвеченная колдовским пламенем, перед моим удивленным взором проступила тонкая гибкая мембрана. Она окружала корабль морских кочевников точно радужный мыльный пузырь и, по всей видимости, прекрасно защищала от пушечных атак.
Черт знает что! Выходит, что эта проклятая посудина и в самом деле непотопляемая! Я от досады так стиснула кулаки, что ногти впились в ладони до кровавых лунок.
Внезапно со стороны ходжа посыпался град подозрительных, отливающих ядовитой зеленцой стрел. На что Виктор и Каспар слаженно вскинули руки, и стрелы мощным порывом ветра отнесло в сторону. Они попадали в воду, отчего та вспенилась и зашипела, словно растревоженная гадюка.
Вперед выступил Рэтборн. Он посмотрел в сторону Корифены, и мне хотелось
Несколько элегантных, поразительно стремительных пасов руками — и морская пучина принялась вздуваться и вытягиваться в гигантский острый конус. Он постепенно светлел и всё больше сужался, превращаясь в острое сияющее копьё из чистого льда. Потребовалось усилие сразу троих магов — Рэта, Каспара и Виктора, чтобы послать его в полет. Я стояла, открыв от изумления рот, понимая, какой чудовищной силой обладают эти мужчины.
Копьё с глухим треском вонзилось в защитное поле «пузыря». Доселе едва видимая, колышущаяся, как желе, субстанция тут же замерзла, покрывшись толстой коркой расползающегося во все стороны инея. Хватило всего одного дополнительного усилия, чтобы, казалось, непреступный купол ходжа лопнул, осыпавшись осколками, точно битое стекло.
— Ура! — завопила я, от избытка чувств подпрыгивая на месте.
Но на меня снова никто не обращал внимания.
Тем временем, не отвлекаясь на проволочки, «Звездный всадник» снова разразился пушечным «салютом». От предвкушения и одновременно ужаса я замерла, ожидая, как нависающий над нами темной тенью зловещий ходж получит свою первую рану.
Меня не покидало ощущение, что на корабле много невинных душ, которые в результате атаки моих спасателей могут серьезно пострадать. В то же время плавучий дворец являлся серьезной угрозой, уродливым образцом истинного рабства. Я не хотела для себя такой судьбы и была готова сражаться за свободу со всем рвением. Оставалось лишь надеяться, что мой Лорд знает, что делает, и постарается избежать напрасных жертв.
Внезапно ун Рурк злорадно захохотал, с торжеством и презрением поглядывая на нас с Мирике и Зэмбой. Оказалось, что магические снаряды вновь столкнулись со злосчастным «пузырём», только теперь уже новым, практически молниеносно выросшим на месте разрушенного прежнего.
Я лихорадочно зашарила взглядом по ходжу, пытаясь понять, как у них это получается. Наверняка за столь странным, но эффективным приемом самообороны стоит какой-то конкретный маг.
В ответ на эту мысль внутри бойко заворочался феникс. Я чувствовала, как он расправляет свои крылья, требуя отпустить его в свободный полет. Словно феникс, в отличие от меня, четко знал, что следует делать.
В груди нестерпимо запекло, и я громко вскрикнула, изгибаясь дугой. Резкая боль — и из солнечного сплетения сначала бесформенным темным облаком, а затем все больше и больше приобретая очертания красивой могучей птицы, вылетело воплощение моей дикой магии.
На Корифене закричали, матросы и прислужники ун Рурка кинулись врассыпную, таращась на меня с очевидным испугом и неверием.
Вот так-то голубчики! Женщины — это не только матка на ножках, но ещё и салат, скандал да шляпка. А также парочка убийственных фокусов в рукаве. Самое время пересмотреть своё отношение и начать с нами считаться. По крайней мере, считаться со мной. А я хочу, чтобы этот ненавистный ходж утратил свою неприкосновенность. Чтобы его рабовладелец-хозяин наконец-то познал, что такое страх и беспомощность.