Синдром
Шрифт:
«Наверняка где-то валяется записная книжка — „Филофакс“ или „Палмпайлот“, — подумалось ей. — Надо найти способ связаться с друзьями, если таковые имеются. Можно поискать телефоны в компьютере».
В лодыжку ткнулся влажный песий нос — напоминание о поводке, который по-прежнему не найден. Эйдриен встала и, пройдя через гостиную, вернулась в спальню сестры, где было так же чисто, как и на кухне: кровать застелена, одежда разложена по шкафам. Она подошла к гардеробу — проверить, нет ли поводка там, открыла дверцу, и взгляд ее упал на зеленый, цвета лайма, пластиковый чемоданчик,
Для ноутбука великоват, для гитары — мал, по форме близок к прямоугольнику. Заинтригованная случайной находкой, Эйдриен подняла чемоданчик и удивилась его неожиданной легкости. Аксессуары для видеокамеры? Достала футляр из шкафа, отнесла его к кровати и положила на покрывало, намереваясь как следует рассмотреть. С обеих сторон ручки размещались два кодовых замка. Это, впрочем, нисколько не смутило Эйдриен — при жизни Никки хвасталась, что всегда пользуется одним и тем же шифром, который невозможно забыть: датой своего рождения — 11 февраля: 11.02. Пароль на компьютере тоже почти не отличался — разве что добавился год: 11.02.70. Эйдриен покрутила колесики, совместив одинаковые цифры с обеих сторон ручки, щелкнули замки, и футляр раскрылся.
То, что предстало ее взгляду, оказалось так неожиданно и в представлении девушки дико, что она затаила дыхание. В отделанном изнутри пенопластом кейсе со специальными, хорошо подогнанными выемками лежало разобранное ружье — похоже, винтовка. Длинный синий ствол, матово-черный пластиковый магазин, телескопический прицел. Под ячейкой прицела располагалась изготовленная с лазерной точностью перфорированная металлическая трубка с винтовой нарезкой на конце. И хотя подобные вещицы Эйдриен прежде видела только в кино, она сразу поняла, что перед ней глушитель. Рефлекторно захлопнув футляр, точно желая скрыть его содержимое от глаз, она повернула колесики замка, отнесла кейс в шкаф и поставила на прежнее место. Уже второй раз за день бедняжка испытала потрясение и стыд. Сначала — из-за самоубийства Никки и того, что не предприняла никаких попыток удержать ее от неразумного шага. Вторично — сейчас, обнаружив винтовку, да еще такую, и не где-нибудь, а в квартире сестры.
Эйдриен вздохнула, закрывая дверцу гардероба, и попыталась себя утешить: «Перестань, Никки все равно никто бы уже не помог. Разве что ее доктор мог бы попробовать…» И действительно, ее шебутная сестра была обречена с самого начала. А то, что Эйдриен просматривает ее вещи, так это входит в ее прямые обязанности — ведь она ближайшая родственница и исполняет волю умершей. Кроме нее, это и сделать-то некому.
«Все-таки странно, — размышляла она, не прекращая искать поводок. — Такое оружие… хм… подобные вещи для самообороны не покупают. И уж чем-чем, а охотой Никки не увлекалась… Значит, винтовка принадлежит кому-то другому. Интересно кому?»
Эйдриен вернулась в гостиную, еще раз окинула взглядом комнату в поисках пропажи, начав подумывать о том, что в крайнем случае обойдется куском провода, и только теперь заметила письменный стол. Подошла к нему и немало изумилась, обнаружив поводок в первом же ящике стола. А на столе — ноутбук покойной
Задвинув ящик стола, она повернулась к Джеку, как вдруг тот зашелся долгим оглушительным лаем и бросился к двери. К немалому удивлению Эйдриен, дверная ручка стала поворачиваться, в ушах зазвенело, молнией пронзил холодный страх, вслед за которым пришла потребность оправдать свое присутствие в столь ранний час в квартире сестры.
Дверь распахнулась, и в проеме появился силуэт мужчины. Неожиданный визитер присел на корточки и, хлопнув ладонями по коленям, поприветствовал бросившегося ему навстречу пса:
— Tranquilo, Джек. Tranquilo [9]
Это был всего-навсего Рамон.
Эйдриен откашлялась, пытаясь обратить на себя внимание портье, но тот явно не услышал. Рамона целиком поглотила встреча с Джеком; он трепал собачью голову костяшками пальцев и без умолку болтал с псом. Тогда девушка громко произнесла:
— Доброе утро.
Рамон поднял удивленный взгляд — оказывается, он здесь не один. Заметив Эйдриен, портье распрямился и посмотрел на нее со смущенной улыбкой.
[9] Ну-ну, тише, Джек (исп.).
— Я беспокоился о Рыжем, вот и решил зайти, — сказал он, прикрывая дверь. — Подумал, что подкормлю его, выгуляю.
Эйдриен кивнула:
— И я здесь по той же причине.
Портье пошаркал ногой.
— Ну тогда… — Он посмотрел по сторонам, не зная, что еще добавить. — Теперь вы здесь, так что…
— Я хотела поблагодарить вас за то, что помогли прошлой ночью, — сказала Эйдриен. — Не знаю, что бы без вас делала.
— Да, это было ужасно, — согласился портье. — Пришлось страху натерпеться.
— Мне тоже.
— Понимаете, я ведь простой портье, а ваша сестра вроде как дружила со мной, останавливалась поболтать…
Собеседница кивнула.
— Надо полагать, устроите похороны? — предположил Рамон.
— Видимо, да.
— Может, сообщите тогда? Мне бы хотелось проститься.
— Да, конечно.
Портье шагнул к ней и, вынув из кармана бумажник, извлек наружу до абсурда дорогую визитку. В ее правом верхнем углу были золотом выбиты две маски: трагик и комик, а в центре красовались имя «Рамон Гутиеррес-Наварро» и номер телефона.
— Я вас обязательно приглашу, — пообещала Эйдриен. — Кстати, именно поэтому я и заскочила — хочу поискать номера знакомых Николь. Все-таки надо им сообщить.
Рамон нахмурился:
— Знаете, это, конечно, звучит странно… Только Никки редко выходила, и не припомню, чтобы ее кто-нибудь навещал. Она жила как затворница.
Эйдриен кивнула.
— Казалось бы такая красивая девушка — и одинока. — Рамон перевел разговор на другую тему: — Так как поступим с Джеком?
Его собеседница с сомнением покачала головой: