Sindroma unicuma. Finalizi
Шрифт:
Аффа бдит, значит, Мэла нет в общежитии, - поняла, взбегая наверх по ступенькам. Был вечер, и я не предупредила стилистку о визите, понадеявшись на везение. И удача улыбнулась мне.
Вива открыла дверь.
– Знала, что придешь, - сказала, пропуская.
– Удивляет, почему долго шла. Скажу сразу - нет.
– Почему?
– Нет -
Девица уперлась, а я канючила, не отставая.
– Мне очень надо! Очень-очень, - упрашивала чуть ли не на коленях.
– Пожалуйста!
– Нельзя, понимаешь?
– ершилась Вива.
– Здесь не проходной двор, чтобы шлындать к мертвым, когда захочется. Это опасно. Думаешь, можно заглядывать к ним по сто раз на дню?
– Хочешь денег?
– сорвалась я, не сдержавшись.
– Тысячу! Две! Пять!
– Сядь!
– осадила стилистка, рявкнув, и ее глаза очутились вровень с моими. В зрачках закручивались черные гипнотические воронки.
– Хорошо. Ты заплатишь, но сначала скажи, чего хочешь. Формулируй четко.
– Увидеть его. Спросить. Всего один вопрос!
– взмолилась я, уцепившись за рукав Вивы.
Девица отодвинулась. Ее зрачки расширились, закрыв радужки.
– С тебя пять тысяч. Отдашь потом. И запомни: ко мне никаких претензий.
На все согласна. Радик скажет, что послужило причиной и толкнуло его на отчаянный поступок.
– Предупреждаю, устанешь как собака, - запугивала Вива.
– Вниз поползешь сама. Я тебя не понесу.
– Хорошо, - согласилась я с внутренней дрожью.
– Когда откроется проход, жизненные силы начнут просачиваться в мир мертвых. Не подари их ненароком кому-нибудь по ту сторону, - ухмыльнулась криво девица, и я снова кивнула.
Вива раскрыла створки трюмо и принесла из соседней комнаты две длинных свечи зеленоватого воска, наверное, с наркотическими добавками, способными пробить защиту дефенсора*. Кстати, запрещенный метод.
Зажженные свечи разместились в подсвечниках, встав солдатиками: одна - на тумбочке трюмо, вторая - напротив, у зеркала, завешенного черной тканью, но сперва девица провела ритуал. Она очертила контуры зеркал горящими свечами, бормоча что-то под нос.
– Сядешь посередине. К мертвым не ходят толпами. Я уйду в другую комнату. Что бы ни случилось, не прикасайся к зеркалам.
Вива стянула ткань и скорым шагом скрылась в соседней комнате.
Я судорожно выдохнула, поглядывая по сторонам. Свечи и зеркала разной формы образовали уходящие в бесконечность причудливые коридоры с арками по левую и по правую руку. Желтые огоньки убегали вдаль, теряясь в бесконечности.
Видение пророческого ока!
– ударило в голову. Этот коридор открылся в одной из картинок будущего. Но почему так быстро? Мне казалось, между соседними предсказаниями имелась разница не меньше года, а то и дольше.
Помимо неожиданного открытия в сознание проник аромат горящих свечей - тонкий, щекочущий обоняние. Проекция комнаты исказилась и потекла от окна к двери. Мне почудилось, что в круглом зеркале кто-то перемещался, прячась за острыми углами арок.
Тишина вдруг стала вязкой, осязаемой. Я плыла, разгребая её как воду, и хихикала. Нет, смеялась в голос. Совсем не страшно. Весело и щекотно.
В круглом отражении нескончаемого коридора замелькали белые неясные блики, по поверхности зеркала заходили круги, словно от капель.
– Не-е, - погрозила пальцем бесшабашно.
– Кыш! Мне нужен Радик! Ирадий...
– а фамилию-то я и не знаю.
– Ирадий, племянник Штусса Швабеля Иоганновича, покажись! Иные - прочь!
– скомандовала залихватски. Вот пьянь. С чего бы? Разве что голова закружилась, и возникла пружинящая легкость в мышцах. И вообще, хватит плавать, сейчас полечу.
Круги участились, зарябили и вдруг пропали. Тишь да гладь, только коридор в оба конца, и я посередине на табурете гляжу туда и сюда.
Справа опять началось движение: тени, размытые силуэты. Не поймешь, человеческие или абстрактные. А затем бесконечный паровозик огоньков погас, и в зеркале наступили сумерки.
Раз, два, три, четыре... Приближаясь от одной зеркальной арки к другой... За три взмаха ресниц...
Передо мной стоял Радик... По ту сторону зеркального круга.
Радик, но не Радик. Он смотрел на меня и спал с открытыми глазами. Плыл в молочной дымке, появившейся из ниоткуда. Медленно склонил голову набок и изучал, не моргая. И был он... прозрачным, что ли? Но не бесплотным, а одноцветным.
Меня пробрал озноб. Наркотическое действие запаха свечей выветрилось из головы в то же мгновение.