Sindroma unicuma. Finalizi
Шрифт:
Я рыдала, и вместе со слезами, размазываемыми по щекам, отдавала, отпускала. В каком-то тумане освобождалась от гнета, сдавливавшего грудь.
Тьма была покрыта мягкой шерстью и потрескивала знакомо, по-домашнему. Мне казалось, я уткнулась в большую меховую подушку, которую уливала горькими слезами, и меня успокаивали и согревали, оттаивая всё, что наморозилось в душе.
В мультфильмах и на рисунках персонажи всегда ревут в три ручья, и рядом натекает огромная лужа. Наверное, мои слезы тоже образовали потоп на локальном участке
Представив картинку тонущего Некты, я хихикнула.
Какое-то время сидела, бессмысленно уставившись в пространство перед собой. Голова звенела от пустоты. Порожний сосуд. Звонкое эхо.
Стало ли мне легче? Наверное.
Поднялась, пошатываясь, и темнота помогла удержать равновесие. Я благодарно погладила мохнатость. Совсем не страшно. Мой зверь разговаривал с невидимкой на одной волне, хотя у тьмы вполне осязаемый облик. В нее можно уткнуться и не отрываться, что я и сделала. Темнота затрещала в ответ - не угрожающе, а вполне даже добродушно, а потом легонько подтолкнула к свету, к коридорным лампам.
И я пошла, прихватив сумку, которая мешалась под ногами. Оглянувшись назад, не увидела никого, но мне казалось, в черноте коридора остался тот, к кому смогу прийти в любое время, чтобы поплакаться в жилетку.
***
Зло не привыкло, чтобы его инертное состояние сотрясалось с завидной регулярностью, но не определилось, нравятся ему встряски или нет. Тому виной послужила скука, подтолкнувшая к тому, чтобы узнать устройство двуногих и принцип их работы, несмотря на пренебрежение Зла к заточившим его существам.
Первый же попавшийся двуногий обманул ожидания Зла. Он состоял из плоти, и процессы, протекавшие в его организме, показались примитивными, поскольку полностью зависели от окружающей среды.
Оболочка двуногого была тонкой и чувствительной к внешним воздействиям. По узким каналам существа текла темно-красная жидкость, а внутри работало устройство, приводившее организм в движение - крайне хрупкое и несовершенное. Двуногому требовалось втягивать в себя пространство, пропуская через фильтры, и выдувать обратно, но с иной концентрацией компонентов. Ему также требовалось периодически наполнять упругий мешок во внутренностях и заставлять его сокращаться, перерабатывая потребленное, иначе химические реакции в организме замедлялись и начинались сбои.
Таким образом, Зло поверхностно просканировало двуногого и, не найдя угрозы, разочаровалось. Но в исследовании имелся несомненный плюс: существо подчинялось законам убогого четырёхмерия. Оно находилось в оболочке неизменной формы, не могло распадаться и восстанавливаться, не могло преодолеть силы тяготения, как не могло управлять пространством и временем. У Зла оказалась в наличии бездна преимуществ. Но что толку, если ими нельзя воспользоваться?
Примитивное существо можно приручить, - пришла следующая идея Злу. Высший разум поработит низший. Это ли не насмешка над двуногими, заточившими его в жалком материальном
Но низшее существо оказалось слабым, и его уязвимость сделала слабым Зло. Двуногого, связанного с ним, требовалось опекать и защищать. Нельзя сказать, что необходимость в присмотре утомляла Зло. Возня с примитивной особью и забота о ней отвлекали от скуки и вынужденной неволи.
Зло ощутило себя нужным. Единственное, что лишало его равновесия - это невозможность выбраться из ограниченного пространства, за пределами которого двуногого одолевали различные напасти. В такие моменты Зло впадало в неистовство, сотрясая туннели трубным ревом.
Зло не хотело признавать привязанность к примитивному существу и старательно изображало равнодушие, но не могло удержаться от того, чтобы лишний раз не приласкать свое неразумное и непутевое дитя. Зло не заметило, что томится в ожидании встреч.
Наконец после долгого отсутствия двуногий появился в поле слышимости, и Зло притаилось на границе света и ночи, навострив уши. Оно выяснило, что скучало.
Когда существо бросилось в объятия тьмы и задергалось в конвульсиях, Зло поначалу растерялось от приятной неожиданности, но почувствовало, что того терзало нечто, причинявшее боль и удавливающее изнутри.
Двуногие, заточившие Зло в крошечном пространстве, не догадывались, что пленник стал сильнее, хитрее и умнее всех их, вместе взятых, выуживая пользу из заточения. И хотя законы четырёхмерия надели на Зло уздечку неволи, оно приспособилось к существованию с максимальной выгодой для себя. Обняв свое страдающее дитя, Зло впервые проникло в источник импульсов, посылавший команды организму, и погрузилось в концентрацию трассирующих сигналов. Задача оказалась легкой, несмотря на сетку из нитей, призванных защищать и оберегать источник от постороннего вторжения. Примитивные создания, эти двуногие! Для Зла не существовало преград.
Зло было потрясено. Прежде оно не церемонилось, внося изменения в устройство живых и неживых организмов, но сейчас вынуждено было признать, что не встречало столь сложной системы, в которой деятельность всех составляющих была упорядочена, и один процесс закономерно проистекал из другого. Если все двуногие устроены одинаково, то Злу впору позавидовать ювелирному мастерству творца, создавшего уникальных, хотя и хрупких существ.
Зло осторожно пробиралось по источнику импульсов, боясь повредить нежную ткань, пока его дитя билось в конвульсиях и генерировало прозрачную жидкость, увлажнявшую физическую оболочку Зла. Сложные сигналы с легкостью расшифровались исследователем, и ему открылась истина, совершенная в своей простоте и гениальности. Зло нашло выход из заточения.
Оно сделало рискованный выбор - в доли миллисекунды, если перевести в местные единицы измерения.
Щупальца Зла поползли по стенам, по полу, по потолку. Стекаясь к небольшому вместилищу возле двуногого, они заползали в крошечную щель, утрамбовываясь, закручиваясь и сворачиваясь в единое целое. Зло сбрасывало с себя всё, чему научилось за годы праздного существования в материальном мире, и направляло во вместилище.