Sindroma unicuma. Finalizi
Шрифт:
– Да.
– Мэ-эл!
– чуть не свалилась я с подоконника, с которого смотрела на вечернюю улицу.
– Где ты? Как у тебя дела? Всё хорошо?
– Да.
– Стопятнадцатый сказал, ты заболел. Поправляешься?
– Да.
Парень отвечал немногословно и вяло. Бедняжка!
– Я звонила-звонила, а ты трубку не брал, - сообщила и выдохнула облегченно.
– Лечись хорошенько. Не буду надоедать, чтобы ты быстрее выздоровел. Понял?
– Да, - согласился Мэл, и пожелав ему спокойной ночи, я рассоединилась.
Конечно, язык так и чесался рассказать о том, что произошло за эти дни. А еще мне хотелось помолчать, слушая дыхание парня, но я боялась разреветься. И тогда Мэл не удержится и примчится в стационар, наплевав на болезни и хвори. Буду твердой ради него.
И все же он ответил. Ответил!
– вскочив с подоконника, я затанцевала в проходе между кроватями. Мэл жив-здоров, и с ним всё в порядке. Мой Мэл, - погладила кольцо на пальце.
Лежа в кровати, я прижимала телефон к груди и мечтательно вздыхала, а Эм улыбалась, меняя лекарство в капельнице и снимая ежевечерние показания с датчиков на присосках.
На следующее утро Улий Агатович сообщил:
– Следователь дважды в день интересуется вашим состоянием. Хочет побеседовать о случившемся на фуршете. Что мы ответим?
Не знаю, что и сказать. Брови вверх, складка на лбу, растерянный вид.
– Наверное, требуется присутствие адвоката. Или предупредить отца?
– спросила я неуверенно.
Ни за что. С родителем буду общаться в последнюю очередь. Хотя рано или поздно придется.
– Беседа предполагает формальный характер, без письменных показаний и записи на диктофон. Я буду рядом. Ваш батюшка в курсе, равно как и Артём Константинович.
Вот как. Оказывается, и тот, и другой дали высокое соизволение на мое допрашивание.
Я нехотя согласилась. Вместе с проснувшейся памятью вернулось предубеждение против первоотдельщиков и дэпов*. И еще страх. А может, всполошилась моя преступная душонка?
Нежелательным, но настойчивым гостем оказался мужчина приятной наружности с
– Чтобы не утомлять долгим вступлением, побеседуем кратко и по существу.
Я кивнула настороженно. Гость оказался из ведомства Мелёшина-старшего, а значит, результаты беседы первым делом получит отец Мэла.
– Итак, по случаю окончания сессии вы посетили фуршет, организованный в спортивном зале института.
– Да.
– С кем пришли на мероприятие, и каким образом узнали о нем?
– Прочитала афишу на первом этаже. Пришла с... Егором Мелёшиным.
Вроде бы. Точно не помню. Или сбежала от парня, а он искал меня в толпе.
– Разговаривали с кем-нибудь на фуршете?
– С деканом. С Генрихом Генриховичем Стопятнадцатым. И еще с профессором Вулфу.
– О чем? Можете не отвечать, если разговор касался личных тем.
– О сессии. Я сказала, что провалила последний экзамен.
– Возможно, вы заметили что-нибудь подозрительное. Незнакомые лица, пристальные взгляды, необычное или неестественное поведение окружающих...
Как бы я обратила внимание на необычности, если весь день прошел в тумане?
– Ничего и никого подозрительного.
– Опишите подробно ваши действия с того момента, как вошли в зал.
Сценарий пребывания у фуршетного стола, набросанный мною в общих чертах, получился сумбурным и отрывочным. Сознательные действия закончились тем, что при падении я потянула за собой скатерть-самобранку с едой, напитками и посудой.
– Почему выбрали именно этот бокал? Он находился отдельно от прочих, или вы выхватили из середины, или кто-то предложил его вам?
– Вроде бы бокал стоял рядом с другими, но с краю. Точно не помню.
– Таким образом, в ваших руках оказались два бокала - тот, что вы взяли со стола, и тот, что предложил Стопятнадцатый.
– Да.