Sindroma unicuma. Finalizi
Шрифт:
– Огромное вам спасибо!
– поблагодарила я доктора и медсестру.
– Полноте. Это долг каждого из нас. И к тому же работа. Ваш случай - основа для серии полновесных докторских диссертаций, - утешил весело Улий Агатович.
В последний раз я оглядела ровные ряды кроватей и белоснежные треугольники подушек. В этих стенах, ставших временным домом, произошло мое второе рождение. А теперь от месячного пребывания не осталось и следа, даже цветы вынесли, раздав по кабинетам и
Как ни цепляйся за старое, а перемены всё равно настигнут. Без них невозможен прогресс, - вспомнились слова доктора.
Выдохнув, я решительно направилась к двери. Сначала из стационара в помещение медпункта, а затем в институтский коридор. Как оказалось, вчера стартовал первый день весеннего семестра. Каникулы закончились, а я пропустила их, болея.
Время выбрали с таким расчетом, чтобы спуститься в холл после звонка, возвестившего начало второго занятия, поэтому в коридорах было безлюдно. Нам мне встретилось ни одной души.
Эр и Эм шли рядом со мной и поддерживали, если я спотыкалась. А надо признать, шагалось весьма неуклюже. Поначалу закружилась голова, и пришлось сделать небольшую остановку на лестнице. Доктор тут же дал сосательные леденцы, и картинка перед глазами прояснилась.
Нас сопровождали мужчины - все как один в черных строгих костюмах, с рациями и микрофонами-наушниками. Служба охраны Департамента правопорядка, - вспомнились слова Пети во время речи премьер-министра на приеме. Люди Мелёшина-старшего.
Знакомые коридоры, знакомый холл, статуя акробата - святого Списуила и люстра под куполом, с предшественницей которой связаны адреналинистые воспоминания... Монтеморт при полном параде - еще миг, и отдаст лапой честь... Крыльцо, трёхрядье колонн... Внизу, у ступеней, тонированные черные машины и два фургона позади - наверное, для медицинской аппаратуры.
А еще снег, слепящий глаза на солнце, и слабый ветерок. На небе - молочно-аквамариновая акварель. Снова головокружение и повторная заминка, прежде чем удалось справиться с волнением и неограниченностью пространства как вширь, так и ввысь. После пребывания в четырех стенах мир снаружи выглядел нереальным, фантастическим. Мне казалось, за последний месяц жизнь ушла далеко вперед, забыв обо мне, и я безбожно отстала от поезда.
Улий Агатович протянул мягкий чехол, в котором обнаружились солнцезащитные очки мужского фасона.
– Наденьте. При случае подберете по собственному вкусу.
Действительно, в очках стало гораздо комфортнее и даже защищеннее.
Охранник открыл передо мной дверцу. Вот и настала пора прощаться.
Мой нос зашвыркал, да и доктор выглядел взволнованным. Не сдержавшись, я порывисто обняла его, и мужчина растерялся.
– Спасибо
– Не за что, дорогушечка. Я счастлив, что вы показали кукиш тому свету, и горжусь, что поучаствовал в вашей реабилитации.
С Эм я тоже обнялась, и она выглядела смущенной моей эмоциональной несдержанностью. А Эр сказала грубовато, хотя тоже расчувствовалась:
– К чему марать носовые платки? Я никуда не делась.
Но все равно я обняла медсестру. Хотя нет, скорее, приложилась к ее груди, потому что обнять Эр не удалось бы никому.
Эти люди находились подле меня круглые сутки, и благодаря им я стояла сейчас на крыльце, вдыхая февральский воздух. Чем еще отблагодарить их, как не вечной признательностью и безграничным уважением к мастерству и высокому профессионализму?
Мне и Эр предложили заднее сиденье машины, впереди сели двое мужчин. Я думала, автомобильная кавалькада двинется к институтским воротам, однако наша машина поехала к общежитию.
Вот и разошлись наши пути, - глядела я назад, выворачивая шею. В одной из машин, покидавших институт, уезжали Улий Агатович и Эм. Возможно, мы еще встретимся, а может быть, и нет, но я на всю жизнь останусь благодарна судьбе, сведшей меня с замечательными людьми.
– Зачем?
– спросила я, когда машина остановилась около дверей общежития.
– За вещами, - пояснила Эр.
– Поди не на день едешь. Бери, что посчитаешь нужным. А в Моццо прикупишь, если потребуется.
– Не надо. У меня всё есть.
– Не бери теплую одежду. Захвати что-нибудь легкое и летнее, - посоветовала медсестра и, увидев мое изумление, пояснила: - В Моццо среднегодовая температура - плюс двадцать восемь.
Эр осталась в машине, и водитель помог мне выбраться из салона, предложив руку. Совсем как Мэл. Рядом очутился второй мужчина. Наверное, это охранники, с которыми мне придется неизменно сталкиваться, так сказать, соседствовать. Бесстрастны, молчаливы, с уверенными походками и не мерзнут в костюмах на холоде.
Телохранители проводили до швабровки. Один, с темно-карими, почти черными пронзительными глазами, оглядывал имеющиеся закутки. Второму, с необычным разлетом бровей, приподнятых к вискам, я протянула ключ. Мужчина открыл дверь и мимоходом оглядел комнатушку, но заходить не стал. Будут ждать снаружи, - поняла я. Что ж, ждите.
Я скучала. Сама не подозревала, но соскучилась - словами не передать. По плафончику, по голубому дереву в углу, но бардаку на тумбочке и внутри нее, по ситцевым шторочкам. Соскучилась по скрипучей кровати, по коврику-циновке на полу, на махровому полотенцу, забытому на веревке.