Sindroma unicuma. Finalizi
Шрифт:
Сев, покачалась на пружинах. Здесь был Мэл, - самое время нацарапать на стене. Здесь я радовалась, плакала, переживала, мечтала. Это самое лучшее место на земле, как оказалось вдруг и сейчас. Маленькое, уютное, слегка захламленное и запылившееся за месяц отсутствия хозяйки.
Меня не торопили, но я чувствовала - подгоняют.
Бездумно складывала в сумку всё, что попадалось на глаза, начиная от одежды и заканчивая косметикой. Положила фотографию Мэла
Вот, пожалуй, и всё. В путь. В Моццо.
От института машина покатила по скоростной трассе к центру города. Я предположила, что мы поедем на север от столицы, коли Моццо - горный курорт, но водитель неспешно петлял по городу. Вскоре выяснилось, почему. Машина завернула на станцию и некоторое время ехала вдоль железнодорожных путей, пока не добралась до небольшой автомобильной очереди у билетной кассы. Водитель расплатился, не выходя из салона: открыв окно, провел пластиковой карточкой по считывающему устройству, и полосатый шлагбаум поднялся.
Я прилипла к окну. У посадочной платформы стоял поезд, но какой-то чудной. Вместо вагонов - открытые пустые площадки. Когда машина вырулила, заняв место на одной из них, сверху опустился тонированный колпак.
Мужчины отстегнули ремни безопасности и развалились в креслах. Водитель зашуршал газетой, а его сосед взялся набирать сообщение на телефоне.
Я завертела головой. Впереди - площадка, под колпаком которой укрыта другая машина, позади площадка, но пока пустующая, и на соседних путях стоит состав из похожих площадок.
– Хочешь кушать?
– спросила Эр, и у меня заурчало в животе.
В спинке водительского сиденья оказался встроенный столик, а в образовавшейся нише обнаружился небольшой черный чемоданчик. Медсестра показала, как с ним управляться. Ловкость рук и сноровка женщины говорили о том, что ей не впервой ездить в подобных машинах. Эр извлекла из чемоданчика термоконтейнеры и наметанным глазом определила, что требуется моему тощему организму. Таким образом, я получила полноценный обед и покуда уплетала за обе щеки, наш поезд тронулся.
– Заинька, если хочешь, поспи, - предложила Эр, когда с едой было покончено, а столик убран.
– Клади голову мне на колени. Убавь-ка рёв, - толкнула водителя в плечо, и тот увернул громкость магнитолы, хотя музыка и без того звучала на пределе слышимости.
– Мне казалось, мы поедем по дороге, - сказала я, устраиваясь лежа.
–
– Отдыхай, не майся.
Сперва я изучала бритые затылки телохранителей. Потом переключила внимание на убранство салона, разглядывая черные кожаные сиденья и белый потолок. Я и представить не могла, что когда-нибудь побываю в машине дэпов*, к которым относилась без особой симпатии. А теперь меня везли в одной из них. Затем решила позвонить Мэлу, но передумала. Не буду разговаривать с парнем при посторонних.
Повертевшись с боку на бок, я опять села и пристроилась у окна, пытаясь разглядеть снаружи что-нибудь достойное внимания, но два слоя тонированных стекол затрудняли обзор.
Поля, рощи, холмы. Снег и деревья. Ни следа жилья - ни поселков, ни городов. Безлюдное направление. Скучно. И совсем не чувствовалась большая скорость, как и инерция при разгоне. Будто мы сидели в комнате, а не ехали меж снегов.
Снова улегшись, я поджала ноги, положив голову на колени Эр. Женщина всхрапнула во сне. Непривычно. Я видела ее в неизменном медицинском халате и шапочке и ни разу не задумалась над тем, что Эр тоже человек, которому нужно есть и спать.
Стоило ли поинтересоваться, как зовут охранников?
Моццо - что за курорт? Мэл бывал там. Наверное, отдыхает каждый год. В Моццо тепло, сказала медсестра. Вечное лето. А у меня и купальника-то нет. И разрешат ли мне плавать и загорать или закроют на месяц в больничной палате, похожей на стационар института?
Вылечусь и вернусь на занятия. Как отнесутся окружающие к моей слепоте? С сочувствием и пониманием или сделают вид, что незнакомы?
Имеет ли смысл поговорить с отцом и объясниться раз и навсегда, как взрослые люди? И открыться ли ему, что знаю о маме и о побережье?
Мэл как-то сказал, что серьезные решения нужно принимать вдвоем. Дождусь, когда он выздоровеет и приедет в Моццо.
– Вставай, заинька, - теребили меня.
– Подъезжаем.
Оказывается, незаметно для себя я уснула.
Охранники оживились, щелкая тумблерами и кнопками на панели. Водитель протянул мне карточку, которую использовал у билетной кассы.
– Для чего?
– взглянула я непонимающе на иссиня-черный пластик с буквой "V", отливающей золотом.
– Это накопительная карта, - пояснила Эр.
– На неё будут начисляться твои расходы на оздоровление, которые потом оплатит правительство.