Sindroma unicuma. Finalizi

Хол Блэки

Я же безотрывно смотрела на Мэла. Видела только его, а для остальных ослепла и оглохла.

Темный джемпер. Темные волосы. Раскрытая тетрадь. Руки, прокручивающие перо.

Мэл сказал, что болеет, но он ходит на занятия. Почему?

Может, верны слова, оброненные как-то Аффой об истинных намерениях парня? Узнав, о карьерном скачке моего отца, Мэл изобразил страстно влюбленного и ковал железо, пока горячо. Вжившись в роль, быстренько распрощался со

Снегуркой и с согласия отца пошел в наступление. Сам же поставил меня в условия, при которых отказ от кольца приравнялся бы к всеобщему порицанию и осуждению. Сам же нагнетал обстановку, пугая вездесущими журналистами. Итог таков, что его отец добился, чего хотел. Скоро два департамента объединятся под началом Мелёшина-старшего. А теперь, когда цель достигнута, зачем изображать чувства, если их никогда не было? Дело сделано. Все стороны получили, что хотели. Даже мой отец вынес немалую выгоду из обнародования новости о слепоте.

Может, Эльзушка недалека от истины, сказав, что Мэлу противно со мной? И он отворачивался и зажимал нос, стараясь сдержаться.

Или, насмотревшись на неадекватное поведение после гибели Радика, парень понял, что с психованной истеричкой лучше не связываться. Себе же дороже.

В общем, накручивая домыслы один за другим, я начала верить в их правдивость. За каждым словом и поступком Мэла мне виделась многозначительность, ранее пропущенная мимо внимания.

В кармашке брючек запиликал телефон. Черт, сейчас меня выгонят с занятия!

На экране высветилось: "Входящее сообщение" и следом: "Почему ты здесь?"

Почему, почему?

"Потому". На написание и отправку адресату всего лишь одного слова ушло не меньше двух минут. Первый раз всегда трудно.

Телефон снова пиликнул.

"Где охрана?"

"Там" - старательно набрала буковки на экране, отправила их и выставила режим беззвучной вибрации аппарата.

"Где там?" - по телефонному сообщению чувствовалась растущая нервозность отправителя, не говоря о том, что он оборачивался в мою сторону.

"В моццо" - у меня не получилось написать название курорта с заглавной буквы, и безграмотный ответ улетел по назначению. Прочитав его, адресат подпрыгнул на месте.

"Эва!" - пришло новое сообщение. "Эва!!!!!!!!!" - сразу за ним поступило следующее.

"Черт побери, Папена! Что ты творишь? Это опасно! Ты рискуешь жизнью, появляясь в институте без сопровождения! Лишилась последнего ума на пляже?" - примерно так следовало интерпретировать заборчик из восклицательных знаков.

Мэл оглянулся через плечо, и его недобрый взгляд заставил нервно сглотнуть. Я уж и забыла, как бывает, когда парень сердит. Как если бы над головой висело ведро с ледяной водой, могущее опрокинуться в любой момент.

"На

чём добралась?" - пришло сообщение.

"Пешком!" - набрала и, подумав, убрала восклицательный знак перед отправкой.

Не помогло. Если бы проректриса отвернулась к доске, Мэл немедля рванул бы наверх и тряс меня до тех пор, пока извилины не встали на место и позволили осознать, что я совершила глупый и безрассудный поступок, подвергший жизнь опасности. Но Царица к доске не отворачивалась, а рассказывала с трибуны мелодичным и хорошо поставленным голосом, и аудитория послушно записывала, кроме нас с Мэлом.

Все-таки удалось его всколыхнуть, - наблюдала с удовлетворением, как парень сидел, словно на иголках. Все же лучше недовольство, чем нейтральный тон в телефонных разговорах.

"Отправил сообщ. отцу" - пришла очередная посылка.

Прекрасно. С минуты на минуту здесь появятся церберы Мелёшина-старшего и потащат на допрос, чтобы выяснить, как мне удалось испариться из Моццо. А Мэл опять пропадет с горизонта. Нет уж. Зря, что ли, я полночи не спала и выпила под утро две банки "Энергетика"? Вцеплюсь в столешницу и закачу громкую истерику - так, что закачается люстра в холле.

Можно бодриться до бесконечности, но мое ребячество воспримут как скудоумие или, хуже того, как помешательство, и Мэл лишний раз убедится, что я позорю его своим поведением и заодно бросаю тень на всё светское общество.

Не получив ответа, парень снова оглянулся. Не знаю, что он увидел на моем лице - расстройство, отчаяние или предвестие слез, но Мэл больше не оборачивался, не отправлял сообщения, а принялся крутить перо. Периодически он наклонял голову вбок, точно прислушивался к звукам позади.

Прогорнил звонок, и народ вяло потянулся из аудитории. Взбудораженная обстановка, в коей началось занятие, возобновилась.

– Занятие окончено, - громче обычного объявила Царица.
– Все свободны.

Студенты с неохотой послушались, на ходу выворачивая шеи в мою сторону. Капа и его брат поприветствовали издалека, помахав. Эльзушка и ее верная свора покинули аудиторию в числе первых, сделав вид, будто на лекции не случилось ничего особенного. Зато наверняка по институту потекли сплетни и слухи, разрастаясь как на дрожжах.

А Мэл проигнорировал веление проректрисы. Как и я.

Вот уже никого не осталось в аудитории, кроме нас. Закрывшаяся дверь отсекла шум в коридоре.

Ступенька за ступенькой... Сердце готово выпрыгнуть из груди... До боли знакомый вихор... Пальцы, отбросившие перо в сторону... Не видела целую вечность... Смотрю и не могу наглядеться...

Коснуться Мэла... Дотронуться... Обнять... Соскучилась невероятно...