Синее на золотом

Вербинина Валерия

Оливье ничего не ответил. Тереза посмотрела на него и двинулась к дверям, но на полпути задержалась возле стола, на котором виконт разложил заряженные пистолеты и ружья, готовясь к обороне замка, и незаметно взяла один пистолет.

– Куда ты? – спросил Оливье, когда она была уже у дверей. – Это вовсе не женские игрушки. Положи пистолет на место.

– Я хочу убить эту дрянь, – решилась Тереза. – Она до сих пор в той комнате, в которую ее посадил Бэйли. Это из-за нее мы все потеряли!

– Черт, – усмехнулся Оливье. –

Я совсем о ней забыл. – Он подошел к столу и взял с него еще один пистолет. – Подожди, я пойду с тобой.

Глава 10

– И захвачено у врага, – диктовал Кассандр акушеру, – 21 осадное орудие.

Акушер кивнул и, зевая, написал в отчете Конвенту: «41». Священник покосился на него, но ничего не сказал.

– 3000 ядер, – продолжал он. Акушер зевнул еще шире и написал: «6000».

– 400 бочек с порохом. – Бочки тоже на бумаге волшебным образом удвоились. – А также ружья, седла, лопаты… – Кассандр немного подумал и объявил: – в огромном количестве.

За окнами была глубокая ночь, но тем не менее до священника и депутата доносились визгливые звуки скрипок. В соседнем трактире солдаты танцевали и веселились, радуясь, что остались в живых.

Дописывая фразу, акушер зевнул так широко, что Кассандр увидел его нёбо.

– Ладно, – сжалился священник. – Остальное допишем завтра.

Шатаясь на ходу от недосыпания, депутат удалился. На лестнице его едва не сшиб Ош, который спешил куда-то; однако, едва он захотел выйти из дома, как железная рука Кассандра поймала его за локоть.

– Стой! Ты куда?

– А тебе обязательно знать? – проворчал молодой человек.

– Я и так знаю, куда тебя несет на ночь глядя, – объявил Кассандр. – Держу пари, в замок, где томится в неволе некая особа. – Он вернулся к столу, заткнул за пояс два пистолета и подошел к генералу. – Черт с тобой. Пошли!

– Журдан лежит в постели, – объяснил Ош, когда они вышли из дома. – Его снова ранили, когда он шел на редут, ведя солдат за собой. Но он не отказался дать мне несколько десятков человек. Плюс мои люди, в которых я уверен, да еще нападение ночью, которое застигнет их врасплох… Кстати, нам надо захватить с собой еще одного человека. Он знает, как устроен замок, и знает, где ее держат.

…В замке Ева подняла голову, прислушиваясь. Кто-то еле слышно поскребся в дверь.

– Амелия, – прозвучал глухой голос Оливье, – откройте!

– Не отвечай, – шепнула молодая женщина служанке. Но стук повторился, на этот раз настойчиво.

– Мы продержимся тут месяц, и за это время вы околеете с голода! – крикнул Оливье, теряя самообладание и пиная дверь.

– Ну и пусть, – насмешливо ответила Амелия по-немецки. – Вам-то что за печаль?

В ответ Оливье выстрелил в дверь на уровне ручки.

– Открой дверь! – закричала Тереза. – Все равно мы вытащим тебя оттуда!

– Не открою!

– Что, боишься? –

закричала маркиза, выведенная из себя.

– Конечно, – крикнула Амелия, – потому что ваша красота разит наповал!

Тереза стала топать ногами и ругаться. Оливье поглядел на дверь, обшитую дубом, вздохнул и вызвал солдат.

– Выбивайте дверь, – велел он. – Да поживее!

Услышав частые удары, от которых приставленная к двери кровать стала шататься, Ева побледнела и вцепилась в рукав Амелии. Дернувшись, та высвободилась и взяла со стола тяжелый канделябр.

Поняв, что выбора у них нет, Ева схватила серебряный поднос. Дверь наконец дрогнула и слетела с петель.

Солдат, первым ворвавшийся в комнату, получил по голове канделябром и упал. Второй от греха подальше предпочел отступить, но тут в дело вмешался Оливье де Вильморен. Он сумел перехватить руку Амелии, однако Ева вероломно напала на него сзади и приложила его подносом по голове.

– Довольно! – крикнула Тереза, беря ненавистную соперницу на мушку.

И в то же самое мгновение до них донесся грохот пушечного выстрела.

Под покровом ночи люди Луи установили напротив замка пушку из числа захваченных, и одного выстрела оказалось достаточно, чтобы проделать в воротах дыру. Республиканцы бросились на приступ, англичане, засевшие в замке, стали отстреливаться.

Воспользовавшись моментом, Амелия схватила Еву за руку и бросилась бежать из комнаты. Коридор, еще коридор, но вот навстречу бегут солдаты в красных мундирах, на ходу заряжая ружья, и Амелия со служанкой вбегает в первую попавшуюся дверь. Перед ними открывается какой-то просторный зал с портретом английского короля на стене и огромным столом, крытым бархатной скатертью. На скатерти сиротливо стоит блюдечко с овсяным печеньем.

– Нам надо спрятаться! – кричит Амелия, но в дверях уже видна Тереза, которая дышит местью. Маркиза выстрелила в Амелию, но промахнулась.

Амелия, таща за собой Еву, выбежала в другую дверь. Ступеньки, ступеньки, снова какой-то коридор, где мечется и заливается лаем короткошерстая белая собачонка. Не замок, а черт знает что!

– Сударыня, – стонет Ева, – я не могу так быстро бежать! Ах! У меня сейчас сердце лопнет!

– Глупости, Ева! – кричит Амелия. – Умереть может всякий, но выжить способен далеко не каждый!

Она и сама не знает, откуда к ней пришла эта нелепая фраза. Но Ева подбирает юбки, чтобы было удобнее бежать, и больше не жалуется. Какая-то комната с запахом солдатских ног, еще одна, огромная лестница… и, сбежав по ней, Амелия падает прямо в объятья Луи, который только что ворвался в замок во главе своих солдат.

– Ты жива! – кричит он. – Боже мой, ты жива!

– Луи! – кричит Амелия. Она только что заметила Оливье де Вильморена, который стоит наверху лестницы с пистолетом в руке. Еще мгновение, и дуло пистолета смотрит прямо на них.