Синее на золотом
Шрифт:
– Наш Арман не выносит, когда мучают женщин, – с издевкой напомнила Тереза. – У него чувствительное сердце.
– Если говорить откровенно, – вмешался Ларсак, – то в мирное время мы бы не имели права судить эту даму. Но в военное время вступают в силу другие законы.
– Прекратите, Ларсак, – сердито проговорил Никола де Флавиньи. – Послушать вас, так можно казнить человека, женщину к тому же, за то, что она любила другого. – Он повернулся к Амелии. – Я помню ваше лицо, когда я начал говорить о той дуэли. Если бы я только знал!..
– Ого, – раздумчиво заметил
– Никакой судь не будеть, – донесся уверенный голос от двери, произносивший французские слова с чудовищным акцентом.
И все присутствующие увидели на пороге Бэйли, который стоял, покачиваясь на носках, и с интересом ждал, когда они закончат свою беседу.
– Прошу прощения, сударь, вы о чем? – насторожился Арман.
– Этот госпожа, – пояснил Бэйли, кивая подбородком на Амелию, – ввести в заблуждение его светлость герцог Фредерик. Поэтому только герцог Йоркский иметь право принять решений, как ее наказать. Все ваши сведений очень интересен, и я уверен, что герцог пожелает вас выслушать. Он займется этот дел сразу же после взятий Дюнкерк. Да!
И, довольный тем, что сумел произнести столь длинную речь почти без ошибок (как ему казалось), он достал платок и вытер им лоб.
– И что со мной будет, сэр? – спросила Амелия по-английски.
Поняв, что ему не надо говорить по-французски, коротышка оживился еще больше.
– Это мне неизвестно, миледи. Но могу вас заверить, что шпионов герцог карает весьма сурово. Полагаю, вы сумеете убедить его, что действовали по принуждению или по какой-либо другой весомой причине. Иначе это весьма, весьма расстроит герцога, а когда он расстроен… – Бэйли улыбнулся и развел руками.
– Никто меня не принуждал, – ответила Амелия. – Я действовала сама.
– Боюсь, герцог этого не поймет, – спокойно промолвил Бэйли и обернулся к остальным присутствующим. – Господа, и вы, мадам маркиз, прошу вас выйти отсюда. Служанка этот дама может остаться. У двери комнаты я поставил часовой, чтобы дама и ее служанка не мог уйти куда вздумается. От имени герцог Йоркский, господа, я благодарить вас за содействий. – И он сердечно улыбнулся.
Пока в онскотском замке проходил этот импровизированный процесс, в Дюнкерке синие солдаты, которым кое-где приходилось передвигаться по щиколотку в грязной воде, таскали на укрепления булыжники из разобранной мостовой и мешки с песком, чтобы заполнить бреши, сделанные накануне англичанами. Ош верхом на лошади объезжал укрепления, отдавал приказы и справлялся о состоянии духа солдат. Но лицо его было мрачно, и две тонкие морщинки то и дело прорезали переносицу.
– Ядер нет, – доложил Франсуа, вытирая рукавом лоб. Он наравне с простыми солдатами таскал мешки, укрепляя стену.
– Три ящика вам подвезут, – сказал Луи. – Я приказал полностью эвакуировать форт Рисбан и форт Луи, оружие и солдаты оттуда скоро будут в городе. Мы оставляем побережье.
– А форт на юге? – спросил Франсуа.
– Там все затоплено, потому что дамба на канале не
Франсуа восхищенно покрутил головой.
– И все-таки это здорово, – сказал он. – Ты был готов затопить город, но не сдать его. У меня бы духу не хватило принять такое решение, честно.
– Я что, по-твоему, варвар? – буркнул Луи. – Мне что, не жаль людей? Я же сначала все изучил. Открыть шлюзы – эта мера была хороша для того, чтобы устрашить нападающих. А вода поднялась всего на несколько футов, так что в городе никто не погиб. Ну, на первых этажах кое-где стало сыро, но до центра города вода даже не дошла. – Он повернулся. – Кстати, мне надо навестить кое-кого.
У Франсуа было ощущение, что он знает, кто этот кое-кто. Во всяком случае, удивляться он не стал.
– Погоди, генерал, – окликнул он Оша. – Мост через канал разрушен ядрами, надо ехать в объезд. Я тебе покажу безопасную дорогу.
Он оставил вместо себя помощника наблюдать за тем, как восстанавливают стену, и вместе с Ошем поехал на улицу Королевы.
При виде пробоины от ядра, зиявшей во втором этаже «Золотых ворот», Луи изменился в лице.
– А, да, – спохватился Франсуа. – Вчера ночью одна гражданка в доме зажгла свет. Она ребенка ждала, может, ей плохо стало, не знаю… Но англичане стали стрелять, и одно их ядро угодило в дом.
– Кто-нибудь погиб? – мрачно спросил Луи.
– Только она сама.
Луи соскочил с лошади и, обойдя дом, зашел с черного хода. В кухне царил форменный разгром. Под распахнутым настежь шкафом жался к стене кот хулиганской наружности, которого Луи несколько раз видел прежде возле дома. Заметив генерала, Разбойник жалобно мяукнул и сделал к нему движение. Кот хромал на одну лапу – когда Амелию увозили, Разбойник попытался вцепиться Оливье в ногу, но тот просто отшвырнул его.
– Черт возьми, – мрачно сказал Луи, – что тут произошло?
– Не знаю, – ответил Франсуа.
Они вышли к лестнице, и тут Луи увидел седовласого гражданина лет семидесяти, который рысцой бежал вверх по ступеням.
– А ну стой! – заорал Ош и кинулся следом за Кристофом.
Но старик прибавил прыти и скрылся из виду. Ругаясь на чем свет стоит, Ош побежал следом за ним и распахнул первую попавшуюся дверь.
Он и сам не знал как, но он сразу же понял, что это была комната Амелии. При его появлении толстая старая служанка, которая рылась в комоде, отпрянула с испуганным лицом. В руках у нее был ворох женских тряпок.
– Где хозяева? – рявкнул Ош. – Отвечай!
Эмма залепетала, что хозяйку только похоронили… а хозяин поседел… а потом прибежали англичане и всех увели с собой. И Себастьена, и кухарку, и еще эту… белошвейку.
– Амелию? – Ош дернул щекой. – Вещи на место положи.
Эмма поколебалась, но нехотя вернула вещи на место.
– Я могу идти? – пробормотала она. – Я слежу за домом, когда хозяев в нем нет. Я уже много лет, гражданин генерал…
– Стой, – сказал Франсуа внезапно. – Что это у тебя в левой руке?