Синее золото(Роман)
Шрифт:
— Смотрите как здесь, в этой глуши, все хорошо устроено, — заметил Паркер.
Путешественников встретил заведующий Отрадненской горной группой товарищ Хилидзе. Это был молодой грузин с большим орлиным носом, хорошо выбритый и аккуратно носивший свою кожаную куртку, из-под которой виднелась кобура револьвера.
— Мы вас уже давно ждем, — сказал он своим гортанным голосом, пожимая руку каждому из приехавших. — Буду рад показать англичанину наши достижения. Поживите, поживите у нас, посмотрите, как мы завоевываем природу.
Отрадное было центром целой горной группы. Когда-то, до революции, в речках вокруг Отрадного несколько семей старателей по летам мыли золото,
Но вот, лет десять тому назад, лес и холм, где сейчас было расположено селение, оживились. Появились люди. Привезли машины. Стали строить. Выросли домики. На речке была поставлена огромная драга для добычи золота усовершенствованным способом. И зимой уже больше не заглохала жизнь, продолжал шуметь мотор и не прерывала работу драга.
Добыча золота сильно увеличилась. Приезжали партии геологов, горных инженеров. Вокруг, в соседних речках, тоже были обнаружены новые места с золотоносными песками.
Управление Отрадненским трестом всячески поощряло приток новых старателей и рабочих, и их число возрастало из года в год. Два года назад инженеры обнаружили поблизости, за холмом, платиновые россыпи, а также интересные полиметаллические руды.
В Отрадном была построена лаборатория. Русские химики и металлурги прилежно изучали все обнаруживаемые в окрестностях ископаемые. Установили, что в полиметаллических рудах находится редкий металл молибден, но окончательного анализа, по-видимому, не могли сделать. Начальство считало, что у них нет достаточного умения и знания.
Вот им-то на помощь и приехал Паркер.
Мало-помалу Отрадное сделалось административно-горным центром. В нем самом на речке стояла только одна драга. Ближайшее поселение старателей — Ракитино — было за холмом на другой речке. Но и дальше находились поселения старателей, прикрепленных к Отрадному. Самое отдаленное из них было верстах в десяти. Полиметаллические залежи тоже были верстах в восьми.
В Отрадном помещался весь административный аппарат. Товарищ Хилидзе, уже заслуженный советский деятель, несмотря на то, что ему не было и тридцати лет, был полновластным хозяином: он зорко наблюдал и за техническим, и за административным персоналом. Это считался очень ответственный пост, так как через его руки проходило много золота, которое ему обязаны были сдавать все старатели. Только изредка к нему приезжали ревизоры. У него были хорошие отношения с высшим техническим персоналом, но, как молодой коммунист, он презирал всех старых инженеров, считая, что дух старого режима не окончательно выветрился из них. Поэтому со всеми и всегда он соблюдал большую осторожность.
Летом количество рабочих и старателей в Отрадненском районе достигало нескольких тысяч. На обязанности Хилидзе было заставлять их работать, кормить и держать в подчинении. При нем была команда человек в сорок хорошо вооруженных людей и он очень искусно поставил наблюдение за всеми раскинутыми вокруг поселками. За лишний фунт сахара у него всегда были хорошие доносчики и он был в курсе всего, что происходило в подведомственном ему районе.
Не так легко было держать в руках эту разношерстную и часто меняющуюся толпу.
Продовольствие было самым действительным орудием в руках Хилидзе. В Отрадном были только казенные лавки. Мало что можно было достать помимо них. Летом еще кое-как можно было прокормиться
Продовольствие выдавалось старателям только в обмен на золото, а рабочим по запискам от старшего персонала. Бывали случаи, когда запасы истощались, а новые вовремя не поступали, или из-за плохой дороги или из-за каких-то задержек в центре. Тогда особенно внимательно охранялись отрадненские склады, маленькая ферма, свинарники и огороды. Больше думали о том, как уберечь поросенка от ночного вора, чем о золоте. Вообще говоря, главный смысл всей жизни на приисках было продовольствие. Оно всегда вызывало самые оживленные разговоры. Почти весь заработок шел на еду и потому, естественно, она сделалась центром жизни.
На самих приисках золото не имело особой цены. Уезжающих всегда тщательно обыскивали. Было несколько случаев, что люди уходили пешком с золотом. Но на это отваживались только немногие. Такие беглецы не смели показаться на ближайшей почтовой станции, лежащей в 25 верстах. Там проверяли документы и требовали особые пропуска из Отрадного. Идти же через леса и горы, пересекать реки и болота и неизвестно где найти жилье — на это мало кто решался.
За последние годы в леса с золотом скрылись всего только несколько человек. Да и то скелеты двух из них, пролежавшие всю зиму в лесу, были позже найдены не так далеко от Отрадненского района. Кучка золотого песка сверкала около вымытых снегом и дождем белых костей.
Приезжих поселили в новеньком, чистеньком домике недалеко от дома Хилидзе, в котором также помещалось и управление. Они столовались втроем, отдельно от начальства и инженеров. Но Паркер стремился создать со всеми отношения и время от времени приглашал к себе то Хилидзе, то инженеров, то химиков.
Он сразу с интересом принялся за работу. Все утро проводил в лаборатории, которая находилась внизу у речки на краю селения.
В первые дни, когда он еще не присмотрелся и, кроме дома начальника, своего и лаборатории ничего не видал, его поразили порядок и чистота. Позже, когда он заглянул в рабочие дома, где царили нищета и грязь, в склады и столовую, он изменил свое первоначальное мнение. Но все же упорно повторял Тане, что очень хорошо, что порядок и чистота начинаются сверху — они должны когда-нибудь спуститься вниз.
По утрам Таня часто шла с Паркером в лабораторию. Это были ее служебные часы. Надо было помогать ему разговаривать с русскими химиками. Днем же она ходила гулять, иногда с Паркером, иногда с Вороновым, а то просто одна.
Хилидзе было прислано подробное сообщение о Тане. С первого же дня он взял ее под подозрение и вначале был с ней сдержанно хмур.
— Ничего, товарищ Хилидзе, она бойкая. Дело свое исполняет. Я вот уж две недели с ней, а пожаловаться ни на что не могу, — успокаивал его Воронов.
— Контрреволюционное отродье, не терплю я их, — сверкая глазами, клокотал грузин. — Всегда от них надо чего-нибудь ждать.
— Подите вы, что она вам здесь сделает? — мирно возражал Воронов.
Через неделю Хилидзе и сам успокоился. Приезжие вошли в общую жизнь и их пребывание уже казалось естественным.
Паркер должен был пробыть в Отрадном неопределенное время, в зависимости от хода его работ. Он увлекался работой в лаборатории. Несколько раз в неделю ездил на разработки, всегда в сопровождении Тани и Воронова. Там он спускался вниз в неглубокие шахты, осматривал породы, стучал молотком.