Синее золото(Роман)
Шрифт:
Да, да молодой английский ученый должен был верить. Он обещал.
Но для него неожиданно переменился весь интерес путешествия.
Новая Россия. Синее золото. Все это, конечно, было интересно. Но он должен, прежде всего, понять тайну этой синеглазой улыбающейся русской девушки. Он старался себя убедить, что ему надо узнать эту тайну для лучшего выполнения целей его поездки.
IV
КОНТРАСТЫ
— Ланг наделал нам хлопот с этой девчонкой. Все думают кому-то угодить,
— За кого же вы меня принимаете, товарищ начальник? Что же, я один за девчонкой не усмотрю? Куда же я тогда гожусь, да и что она нам сделает?
— Как что сделает, как что сделает? — воскликнул Полянский. — Ну ладно, я оставляю ее на полную вашу ответственность. Только смотрите… А где она сейчас?
— Пошла погулять с англичанином. Будьте покойны, он и сам того не понимает, а мне помогает. Переводчица, переводчица, а сам не отходит от этой переводчицы, — засмеялся Воронов, не скрывая не то досады, не то раздражения.
— Вот и вы не отходите, товарищ. Даю вам приятное, но строгое поручение. Понимаете, чтобы все без ошибки было, — добавил он тоном, который всегда раздражал Воронова.
«Тоже начальник, — со злобой подумал он. — И откуда такие взялись».
Таня действительно в тот момент бродила по Москве с Паркером. Было уже темно и на одной из людных улиц они друг друга потеряли. Паркер беспомощно оглядывался кругом, но Тани уже не было. Она быстро уходила в боковую улицу. Несколько раз изменила направление, ориентируясь, как в хорошо знакомом месте. Наконец остановилась у одного из домов, внимательно осмотрела улицу и шмыгнула под ворота.
— На этот раз я к вам важно явилась — в спальном вагоне. Уф… надоело разыгрывать комедию, — сказала она, садясь в просторной столовой, стены которой были увешаны портретами революционных вождей.
— Ну, как у вас тут? Я слыхала, что ты, Павел, продолжаешь быстро подвигаться по служебной лестнице. Начальником отделения стал, верный член партии, товарищ Вагин, — лукаво улыбнулась она. — Ну, ну, двигайтесь дальше и дальше, ближе и ближе к цели. А я думаю на этот раз по-барски съездить и все с легкостью исполню.
— Мы вас уже несколько дней ждали, Таня, — заговорили наперерыв два мужчины и женщина. — Знали, что вы приехали, но понимаем, что трудно выбраться. Не нравится нам, что этот Воронов с вами. Он как машина, как автомат. Что прикажут, то и делает, не рассуждая. Слепая сила, да какая. Хотите, я попытаюсь нажать кнопки и вам заменят Воронова каким-нибудь щупленьким, с которым вы, в случае чего, и сами справитесь.
— Нет, ничего. Я Ивана Ивановича обработаю. Лучше пускай он.
— Если услышите что обо мне, примите меры, — продолжала она. — Впрочем, боюсь, что тогда будет поздно. Или сделаю все шито-крыто, или же…
— Предупредите там, что я еду, чтобы все приготовили. Пожалуйте мне игрушку получше и надо торопиться. Пойду упрекать моего англичанина, что потерял меня на улице.
Вагин передал Тане маленький револьвер и пакетик с «инструментами». Он был ее верный единомышленник. Но для пользы дела давно стал коммунистом и занимал высокое служебное положение.
— Что же вы потеряли свою даму? — с веселым упреком говорила Таня, возвратясь через час в гостиницу. — Я не хочу ходить одна по московским улицам. Мне страшно. Скорее бы ехать дальше. Долго еще вы меня будете мучить переговорами в комиссариате? Мне противно это советское начальство.
Паркер не спрашивал, почему противно. Ему самому были противны эти самоуверенные и невежественные люди. И таким естественным казался ему протест молодой девушки.
Почти все время он проводил с ней вместе. В свободное время бродили по городу, осматривали достопримечательности.
Таня отводила все разговоры на политические темы, и промолчала на замечание Паркера по поводу огромной разницы между людьми, между магазинами, между домами в Москве.
Сверкающие витрины дорогих универсальных магазинов, и грязь и пустота в маленькой лавочке, куда они вошли, чтобы посмотреть, как покупает обыватель, и где истратили двадцать минут, чтобы купить фунт масла.
Паркера поражал серый вид толпы. К нему часто подходили нищие, но, видно, им было запрещено попрошайничать, и они боязливо оглядывались кругом.
Как-то они шли через площадь перед вокзалом. Их обогнал нарядный Паккард. Рядом с шофером сидел лакей в ливрее. Машина остановилась у вокзала. Лакей ловко выскочил и распахнул дверь. Молодая женщина в великолепных мехах вышла из автомобиля и привычным спокойным голосом отдала распоряжение шоферу. На автомобиле не было иностранного флажка. Значит, он был советский.
— Кто может быть эта женщина? Откуда такая роскошь? — спрашивал Паркер Таню.
— А я почем знаю, — отвечала она как-то безразлично. — Меня это не интересует. Ничего вам не могу объяснить. Вероятно, так нужно в пролетарской стране. Спросите у Воронова.
Ничего, совершенно ничего подозрительного не замечал в ней Паркер. И его напряженное внимание к наблюдаемому объекту, то внимание, которое так развито у людей, занимающихся естественными науками, — постепенно исчезало. Оно заменялось другим чувством. Когда Таня уходила к себе в номер или выходила с Вороновым, он начинал ощущать пустоту. Мысли как-то ни на чем не могли сосредоточиться, книга выпадала из рук и осмотр этого ни на что не похожего, таинственного и точно замкнутого в себе города, без нее утрачивал интерес.