Синева до самого солнца, или Повесть о том, что случилось с Васей Соломкиным у давно потухшего вулкана
Шрифт:
— Это мой дед, — испуганно шепнула Ира, — ищет меня…
— Свою Иришу… Ну иди, иди к нему, а я смоюсь, а то тебе ещё больше достанется… И тогда он ничего такого не увидит в моём лице… — Его рука легонько, почти бесплотно, как его голос и отражения звёзд в глазах, коснулась её руки.
— Пока… — Ира повернулась и пошла навстречу деду.
Легла и думала об Андрюшке и о сегодняшнем дне, и как только проснулась, тоже думала об Андрюшке и о прошедшем дне, уже вчерашнем. Ира умывалась, завтракала и думала об одном и том же. Так хотелось ей посмотреть в его дневные, утренние глаза… Андрюшка обещал завтра (только завтра! Как дождаться, дожить до этого завтра?!)
Утром следующего дня пошли на море, не было только Васи и её деда. Ира с Таей плавала у берега и всё время смотрела то туда, то сюда — откуда он мог явиться. Андрюшки всё не было. Хоть домой к нему беги и выясняй!
После обеда Ира вышла из столовой и сразу увидела у балюстрады Андрюшку. И вся так залучилась, заулыбалась. Даже неловко было.
— Чего так долго не приходил?
— Не мог. Папа не отпускал. Сбегать кое-куда пришлось.
— А теперь куда? Купаться? — Ира старалась подавить, стереть, загнать вглубь эту идиотскую улыбку. — Или, может, пойдём в горы?
— А где Вася? — неожиданно спросил Андрюшка.
— Не знаю, наверно, ещё ест. А зачем он тебе?
— Да я так просто… — слегка замялся Андрюшка. — Сегодня у вас киношка завлекательная, афиши везде расклеены. Сходить бы…
— А что — и сходим! — сразу согласилась Ира. — Я очень хочу! Правда, за билетами будет столпотворение. Как на все такие картины… Пойдут ли взрослые? Взяли бы и нам.
— Сами возьмём. И нам, и им. Есть! Я придумал… Знаешь что?
В этот самый момент громко хлопнула дверь, и из столовой вышли Вася с родителями и Тая. Андрюшка подозвал Васю.
— В кино пойдёшь? — спросил Андрюшка. — Говорят, захватывающее! Очень советую… Ну так как, пойдёшь?
Вася утвердительно кивнул.
— А хочешь пойти на улиткодром?
— Куда-куда? — переспросила Ира. — Что это такое? И я хочу, возьми меня!
— Не знаешь, что это такое, а хочешь? — засмеялся Андрюшка.
— Улиток там испытывают, что ли? — сдержанно спросил Вася.
— Почти! Ты самый толковый, самый сообразительный мальчишка! Пошли в парк, покажу! Только уговор: не мошенничать…
Отыскав в сырых кустах четыре виноградных улитки, он протянул их ребятам:
— Вот вам. Выбирайте любую! Этот участок земли, — он вычертил прутиком правильный квадрат, — и есть улиткодром. Ставим их рядышком и пусть ползут. Словом, гонки улиток… Чья быстрей! Так вот, чья улитка придёт позже всех, тому и стоять в очереди за билетами… Кто против?
Тая засмеялась, но ничего не сказала. Все стали разбирать улиток — холодных, изящно закрученных, со скользкой ножкой внизу, при помощи которой она движется.
Вася под конец тоже взял улитку и опустил её рядом с Таиной. Последним пристроил оставшуюся улитку Андрюшка. Все улитки уже находились на стартовой черте, и головки их были направлены в одну сторону.
— Теперь отпустите их, и полная тишина! — скомандовал Андрюшка.
Вот из отверстий, как антенны, высунулись жёлто-коричневые рожки с шариками на конце, и улитки медленно поползли, оставляя за собой слабый влажный след. Если чья-нибудь улитка отклонялась от курса, хозяину, по условиям гонок, позволялось подправить её палочкой, чтобы ползла строго по прямой.
Короче говоря, торчать в очереди за билетами выпало Васе…
— Никому из нас не
Глава 38. В львиной бухте
Вася с папой и мамой на огромной скорости мчались в краснобокой моторке к Львиной бухте, где их уже поджидали Андрюшка и Ира с дедом.
В лицо с разгона, как пули, били брызги, моторку трясло от скорости и рёва мотора, и Вася смотрел во все глаза на мощные, отвесные, в бугорках, трещинах и расселинах, коричнево-серые скалы и вспоминал вчерашний фильм — скучную, малопонятную взрослую любовь на экране, насмешливый голос Макарки со стены кинотеатра — он обычно билеты не покупал, а занимал места на стене или на растущих возле стены деревьях. Алька купил билет и ему, но Вася нигде не мог найти Макарку. И вообще, после того, что случилось в Сердоликовой бухте, тот стал не таким шумным и горлопанистым. Когда окончилась картина, Васю догнал Алька и быстрым, едким, насмешливым шёпотом спросил: «Ну как фильмик? Ничего? Всё дошло? Честно? Поздравляю! А твоему дружку было нескучно в компании с Иркой, а ей с ним… Ещё раз поздравляю!» Вася в темноте пожал плечами. Ему-то в конечном счёте что? Пусть себе сидят и смеются — видно, есть чему смеяться. Ей с ним веселей, чем с Васей. Самое неприятное было не это, а насмешливый, радостный тон Альки. Неожиданно Алька спросил, не собираются ли они куда-нибудь поехать. «Собираемся! В Львиную. А тебе что?» — «А когда?» — «Не знаю, завтра или послезавтра…» — «Возьмите и нас! — взмолился Алька. — Здесь такая тоска…» — «А нам что?» — Вася побежал в кромешную темноту догонять родителей…
Моторка доставила их в Львиную бухту, а через час с небольшим Вася с мамой и папой и остальные подплывали к прославленным Золотым воротам, и уже не на моторке, а вплавь. Возглавляла заплыв мама — её руки легко разводили воду. За нею бодро, без всякого труда двигался Иван Степанович, а уж за ними плыли Андрюшка с Ирой и Вася. Замыкал шествие папа. Он толкал перед собой матрац. На случай, если кто-нибудь из ребят выдохнется. Ведь плыть к воротам нужно не мало — метров двести!
Золотые медленно приближались — стоящая в море громадная коричнево-серая, заострённая сверху скала с проходом, в котором празднично, как подарок, светилось летнее небо.
— Ну как, братва, дотянете? — спросил Андрюшка, легко плывший впереди ребят; поджидая, пока они подтянутся, он то и дело нырял и вертелся в воде. — Хватит горючего?
— Дотянем! — задыхаясь от усталости, отозвалась Ира.
Вася, признаться, тоже изрядно устал — никогда ещё не плыл он так долго! — и не прочь был зацепиться за матрац. Да нельзя было. Даже Ира плыла, пускай из последних сил и по-собачьи, но плыла сама.
Дыхание Васи иногда прерывалось, всё чаще захлёстывала в рот вода, но Вася старался и вида не подать, что горючего у него осталось маловато.
Вот Ира приотстала, и руки её легли на краешек матраца. И стало слышно, как она учащённо дышит. Сейчас и он, Вася, возьмётся за краешек. Проплывёт несколько метров и возьмётся. До ворот ещё далековато, надо немножко передохнуть — так будет честней: он ведь плывёт не для форса, — в последний раз набраться сил и уж потом сделать решительный рывок до ворот. Вплавь, конечно… Только так!
Вася поплыл медленней, дождался матраца и тихонько взялся за краешек. День был солнечный, яркий, и лучи глубоко пронизывали сине-зелёную воду. До ворот оставалось метров тридцать, когда Вася с Ирой оторвались от матраца и с новыми силами поплыли к воротам.