Синева до самого солнца, или Повесть о том, что случилось с Васей Соломкиным у давно потухшего вулкана
Шрифт:
Уж кто-кто, а он-то должен бы стрелять метко!
Глава 5. Мимо!
Макарка с Васей шли по Морской улице. Вон он впереди — тир, сбитый из досок павильон, свежеокрашенный в зелёный цвет. Горячие, сухие щелчки выстрелов доносились оттуда, и Васино сердце радостно подпрыгнуло.
Тир! Как много стал он значить для Васи! Он стрелял замечательно метко. Сколько раз он приканчивал прикреплённых к стене жестяных зверей, птиц, военную технику, и все знакомые мальчишки знали об этом. Вася не хвастался, но эта меткость
Всё началось два года назад. Семилетним мальчуганом стоял Вася в углу тира и поглядывал, как мальчишки и взрослые стреляли по целям. Одни стреляли, держа ружьё обеими руками на весу, другие — уперев для устойчивости в подставку с прорезью. Иногда попадали, чаще — мазали. И Вася, приходя сюда с мамой или папой, случалось, попадал. Но очень редко. Однажды — Вася запомнил этот день — рывком открылась дверь и в тир вошёл рослый, худощавый парень с белокурыми, мокрыми от моря волосами. Обыкновенный парень, никто и внимания на него не обратил. На нём были тесные в бёдрах и широченные снизу джинсы и линялая тельняшка. Купив у тёти Паши десяток свинцовых пулек, он взял с прилавка ружьё, медленно поднял его, вытянув до отказа правую руку, будто это было не ружьё, а длинноствольный пушкинских времён пистолет, — никто в тире никогда не стрелял так… Прицелился.
Кожа на его скулах натянулась, глаза сузились.
Бах!
Стоявший на задних лапах заяц в левом углу завертелся как чумной. Потом настала очередь тигра, потом гуся, за ним — медведя. Парень был невозмутим. Стрельба в тире прекратилась. Все, разинув рты, смотрели на этого худощавого парня с мокрыми волосами, на то, как по порядку, одна за другой, крутятся поражённые цели, как один за другим гаснут над чёрным пластмассовым бачком язычки свечей, сбитых свинцом, а попасть в них было неимоверно трудно! А потом все на миг оглохли от взорвавшейся бомбы — она на тонкой нитке была подвешена к бомбардировщику. Свинец рассек эту нитку.
Парень достал из кармана копейку, протянул тёте Паше и попросил пристроить её где-нибудь на брусочке возле мишеней. Тётя Паша была строгая, бдительно следила за порядком в тире, не допускала баловства, но этому парню она не смогла отказать. И пристроила копейку — она едва была видна от прилавка. И опять — вытянутое в правой руке ружьё, чёткий сухой выстрел, и копейка исчезла с узенького брусочка.
Десять выстрелов — десять попаданий! Десять из десяти возможных, как говорят стрелки. Предел!
Парень спокойно положил ружьё, кивнул тёте Паше и в отчаянной тишине изумления и восторга ребят вышел из павильона. Во все глаза смотрел Вася на его прямую, крепкую спину и чуть выпирающие под тельняшкой лопатки. Ни разу больше Вася не видел его в посёлке. Но до сих пор не мог забыть спокойной, безошибочной, волшебной меткости этого парня.
В тот день, и на следующий, и через два дня Вася тащил папу в тир и просил купить побольше пулек. И стрелял. И с каждым днём всё лучше. Даже самому странно было. Плавал он тогда едва-едва, в шахматы почти не умел играть, путал ходы, читал медленно, а вот стрелял — прекрасно. Будто передал ему тот парень свой секрет, своё волшебство. И с тех пор чуть что: плохое ли настроение,
Год назад мама купила Васе майку в синюю полоску; он с радостью просунул в ворот голову, руки — в короткие рукава. Мама подумала, что ему хочется быть похожим на моряка. А дело-то было совсем не в этом! Вася хотел хоть немного походить на того парня…
Они вошли в тир. Вася поздоровался с тётей Пашей, и она сразу узнала его. Он высыпал перед ней на прилавок мелочь. Тётя Паша быстро пересчитала, отодвигая пальцем монеты, возвратила двушку, привычным движением достала из круглой коробочки из-под монпасье шесть маленьких свинцовых пулек, похожих на чашечки, и пододвинула к Васе.
В тире пахло масляной краской, а всё остальное было таким же, как и год назад: то же высохшее и почему-то не срубленное дерево у правой дощатой стены, оранжевый сейф — у левой, а на стенах возле прилавка весело пестрели плакаты-инструкции, как правильно стрелять, как устроены снаряд и бомбы, простая и атомная. И ещё здесь висело напечатанное огромными буквами объявление: «ЦЕНА ОДНОГО ВЫСТРЕЛА — ТРИ КОПЕЙКИ».
— А ты будешь? — Тётя Паша посмотрела на Макарку.
Он всегда собирал на что-то деньги и не тратил их на такие пустяки, как пульки, и тётя Паша давала ему их даром.
— Посмотрю.
Макарка и в самом деле стал смотреть, как Вася деловито переломил тяжёлое, тугое, густо смазанное маслом ружьё, как уверенно зарядил его, поднял, прищурив правый глаз, прицелился в кружок мишени возле медведя, стоящего на задних лапах. Вот мушка ружья медленно вошла в прорезь прицельной колодки. Вася нажал на спусковой крючок — сухой щелчок и слабая отдача в плечо. Медведь и не стронулся с места!
Ничего! Так бывает при первом выстреле. После долгого перерыва. Надо с минуту выждать, успокоиться и бить по другой мишени.
Вася навёл ружьё на мишень возле рыжей лисы и почувствовал, как неспокойно, как гулко бьётся его сердце. Даже в пальцах, сжимавших ружьё, отдавались эти толчки. Вася подождал, когда толчки чуть ослабли, почти замерли, нажал на спусковой крючок. Выстрел! Лиса и не шелохнулась на обитой металлом стенке тира.
— Ты чего это? — удивлённо спросил Макарка. — Плохо порубал сегодня?
— Не говори под руку.
— Ладно, Васята. Целься.
— Ты спокойней и не спеши, — сказала тётя Паша. — И не слушай этого баламута…
Вася поймал на мушку большую мишень танка, попал в него — танк крутанулся. Тут же запросто сшиб белку, которая грызла орешек. Чуть успокоился и решил испытать себя на целях посложней. Пальнул по сове с двумя мишенями: попадёшь в левую — откроется левый жёлтый глаз, попадёшь в правую — правый. Пальнул — и промазал. Послал пульку в крайнюю свечу над пластиковым бачком — мимо! Ещё выстрел, и снова промах!
Положил на прилавок ружьё и пошёл из тира. И услышал сзади Макаркин голос:
— Драпаешь, как Наполеон из Москвы! Погоди, Васята… Сказать хочу чего-то.