Сингапурские этюды

Савенков Юрий Борисович

Атмосфера земного шара едина, это гигантская тепловая машина, имеющая «холодильник» (Северный и Южный полюсы) и «обогреватель» — тропики. «Холодильник» изучен нами пока куда лучше. И совсем мало знаем мы об ураганах — уникальном явлении тропической атмосферы. Обилие энергии в тропиках приводит порой к тяжелым последствиям: превращаясь из тепловой в кинетическую, она порождает гигантские воздушные волны диаметром в несколько сотен километров. Так что задача исследования тропического урагана имеет жизненно важное значение.

Существуют два главных аспекта изучения урагана. Как узнать его природу, его сильные и слабые стороны, чтобы предотвратить

или хотя бы уменьшить бедствия, которые он причиняет? А ведь ураган — не только бедствие, это и источник энергии. Во время урагана снабжение атмосферы влагой и теплом на гигантской площади происходит гораздо интенсивнее, чем в обычных условиях. Энергия «среднего» урагана в несколько раз превышает энергию, вырабатываемую всем человечеством. Но как поймать зверя, если охотник, получив сигнал о его приближении, должен заблаговременно бежать от него.

Где же выход? Оказывается, выход есть. После того как ураган прошел, он не исчезает бесследно. В океане остается температурный след — память об урагане. Если мы знаем температурное поле До и после тайфуна, то сможем оценить, с какой поверхности и какую энергию он берет, по параметрам следа определить параметры тайфуна. Это и была одна из главных задач экспедиции.

Услышали мы рассказ о встрече с «Тесс». В Филиппинском море на расстоянии полутора тысяч миль от флотилии был отмечен тропический шторм. Решили идти навстречу. Через четыре дня шторм окреп, и в четырехстах милях от ромба, образованного судами, появился тайфун «Тесс». Он не изменил своей траектории и дал возможность экспедиции изучить его след. В таком масштабе подобное исследование было проведено впервые в мировой практике.

Короткая остановка. Через два дня суда ушли, выстроившись ромбом, «зарывшись в океан и в ночь», Их путь лежал на север, к островам Бабуян, а потом в Филиппинское море, на знакомый рабочий полигон.

Сингапурский рейд. Восточная якорная стоянка. Ночь. Скрип кранов. Крики «майна-вира». Идет погрузка. «Пантелеймон Лепешинский», сухогруз из серии судов «Ленинская гвардия», принадлежащих Дальневосточному морскому пароходству, пришел из Бангкока с партией груза и готовится продолжить рейс к берегам Филиппин, Японии. Обычная сцена, и не она привела меня на борт судна той ночью. Необычно выглядел сухогруз. Из некоторых кают раздавался детский смех, матери укладывали детей спать, заботливо укрывая их одеялами. Те, кто постарше, бродили по палубе. Свободные от вахты матросы обучали индонезийцев (да, это были они!) игре в домино. Во многих каютах люди, пережившие ужасы тропической ночи, мирно спали. Вот что предшествовало этому, В 2.55 утра стоявший на вахте второй помощник Владимир Васильевич Осмоловский в аспидной тьме заметил беспокойное мигание фонарика: SOS. Раздалась команда: «Шлюпку на воду с правого борта!» Аварийная бригада во главе с капитаном Геннадием Викторовичем Кривенко пошла на сигнал. А «Пантелеймон Лепешинский», изменив курс, лег в дрейф.

В море тонули люди. Экипаж и пассажиры шхуны «Крал-231», принадлежавшей военно-морскому ведомству Индонезии. Они направлялись из порта Танджонг-Пинанг (остров Бинтан) на соседние острова. На борту находились военнослужащие, учителя, бизнесмены, женщины, дети — 55 человек. В восьмидесяти милях от Сингапура образовалась пробоина, сломался карбюратор, потом отказала помпа, откачивающая воду. Положение было критическим. Во тьму шли беспрерывные сигналы SOS. И вот пришло спасение. Об этом эпизоде подробно писали тогда все ведущие газеты Сингапура.

Утром следующего дня люди, находившиеся на шхуне, были переданы официальным индонезийским властям, а «Пантелеймон Лепешинский» продолжил рейс.

Еще одна встреча. Отмечалась сто двадцать пятая годовщина со дня рождения Миклухо-Маклая и сотая со дня первой его высадки на Новой Гвинее. В честь юбилея Академия наук отправила научное судно «Дмитрий Менделеев» к берегам Океании и Австралии, по следам нашего великого соотечественника, беззаветного ученого и гуманиста. В Сингапуре стояли три дня. Помню беседу с учеными на борту «Менделеева» незадолго до его отплытия. Говорили о разном. О загадках коралловых рифов — биологического феномена, не имеющего аналогов в мировом океане. Почему в лагунах, отгороженных коралловыми рифами, такая бурная жизнь?

Ученые говорили о необходимости фундаментальных теоретических исследований этой проблемы и об ее огромном народнохозяйственном значении. Недалеко то время, когда в прибрежных зонах наших морей можно будет создавать искусственные рифы для увеличения промысловых ресурсов. Видный ботаник Армен Леонович Тахтаджян увлеченно рассказывал о растениях семейства магнолиевых, самых древних формах цветковых, родина которых — Юго-Восточная Азия и Меланезия. Больше всего говорили о Миклухо-Маклае. Вспоминали, как, страдающий от ран на ногах и лихорадки, через непроходимые джунгли он спешил на помощь к больному папуасу, как, будучи в бухте Астролябия, подарил жителям семена лимонного и апельсинового деревьев и посоветовал выращивать кофе. Тамо Руса (так звали Маклая папуасы) уважали за то, что он нес людям добро и свет. «Слово Маклая — одно» — такая была поговорка у папуасов, дань уважения его правдивости.

Позже, по газетам, я следил за рейсом «Дмитрия Менделеева» и с удовольствием прочитал о том, что 17 июля в день рождения Маклая, тысячи папуасов со всего Берега Маклая собрались в деревне Бонгу, чтобы отпраздновать юбилей их друга Тамо Руса.

«Единственная цель моей жизни, — писал Миклухо-Маклай, — польза и успех науки и благо человечества». Чтобы доказать идеи равенства всех людей, независимо от цвета кожи, он провел жизнь в трудных дорогах. Шесть раз бывал на Новой Гвинее, из них трижды подолгу жил на Берегу Маклая.

Острова Меланезии, Микронезии, Полинезии, Филиппины, Австралия, два труднейших путешествия по полуострову Малакка от устья Муар до устья Индау, по восточному берегу до Паханга и потом глубинными районами до Кота-Бару. «Дато Маклай путешествует по всем странам малайским и другим, чтобы узнать, как в этих странах люди живут, как живут князья и люди бедные, люди в селениях и люди в лесах, познакомиться не только с людьми, но и с животными, деревьями и растениями в лесах» — так говорили правителям от имени Маклая посланные им люди. В верховьях реки Паханг, в горах, он встретил оранг-сакай, людей, относящихся к негро-австралоидной расе. В то время многие ученые сомневались, что они живут в лесах Малайи.

Сингапур для Маклая был промежуточным домом, местом отдыха перед долгим «путешествием в неведомое». И рабочим местом тоже — он высоко ценил сингапурские библиотеки и научные издания. Сюда он возвращался из путешествия по полуострову Малакка, сюда на борту клиппера «Вестник» прибыл из Мельбурна после долгих скитаний по островам Океании; из сингапурского порта отправлялся домой, в Россию.

Было это в семидесятых и восьмидесятых годах прошлого столетия…