Сингулярность 2.0. Биотех
Шрифт:
– Неужели ты позволил бы какому-то врагу подойти к себе так близко, чтобы тебя смогли схватить за волосы? – хмыкнул Есугей. – Не говорю уж о существовании такой штуки, как шлем, ибо известно, что не пристало сияющим воинам Феникса скрывать голову!
Лысый воин расхохотался.
– Что с твоими зубами? – спросил Есугей.
Адонай оскалился, демонстрируя ряды острых металлических клыков, пришедших на смену безупречным зубам.
– В ближнем бою кусаются. Такими сподручнее.
– Да уж. Ко мне заходила Лика.
– Вот как? Чего-то хотела?
– Да
– Признаюсь, я и забыл про нее. Она теперь кажется таким далеким прошлым. Увлечение наивной юности.
– Только ей так не говори, – попросил Есугей, улыбаясь. – Это разобьет ей сердце.
– Люди такие хрупкие! – вновь расхохотался Адонай. – Даже не верится, что мы один биологический вид. Они бы никогда не смогли пройти через то, через что проходят легионеры. Ни душой, ни телом.
– Ты молодец, – похвалила Есугея Лика. – Мы сегодня прошли дальше, чем когда-либо! Хочешь отдохнуть?
– Нет. Давай еще пройдемся? Мне… нравится гулять с тобой, – признался воин.
– Мне с тобой тоже! – засмеялась девушка.
– Разве? – Есугей помрачнел и уставился на тропинку под ногами. – Что тут может нравиться.
– Ты снова начинаешь? – укорила легионера Лика и, привстав на цыпочки, ткнула указательным пальцем ему в лоб. – Мне нравится личность, живущая вот тут! Мне нравится человек, с которым я гуляю. Что непонятного?
– Раньше я был лучше.
– Ты остался тем же, кем и был. Тот же юноша, которого я знаю с детства. Все, что изменилось, – материал твоих рук и ног. Ты из-за этого так переживаешь? Может, ты и, сменив одежду, мучаешься, а? Я слышала, Железные вообще по собственной воле ставят себе кибернетические импланты.
– Они считают, что железо лучше плоти. Но я не они. Мне тяжело воспринимать металл как часть себя.
– Ты делаешь успехи. Доктор Таллеб сказал мне, что за неделю со мной ты принял импланты лучше, чем за месяц с ним.
– Доктор преувеличивает, – усмехнулся Есугей.
– Однако когда я пришла в первый раз, ты едва ходил и не мог держать ложку, – напомнила девушка. – А сейчас мы гуляем по горам, а за обедом ты вполне ловко управляешься даже с ножом и вилкой.
– Я просто пытаюсь произвести на тебя впечатление, – продолжил улыбаться воин.
– Ну, у тебя получается, – подмигнула Лика.
– Правда?
Девушка не ответила, лишь бросила лукавый смеющийся взгляд на друга и пошла дальше по горной тропке.
– Догоняй!
Адонай рассмеялся, держа свой клинок вертикально. Черное с золотом зазубренное лезвие нечеловеческой ковки не отражало свет и, казалось, слегка плыло маревом, будто было создано не из твердого металла, а из жара и дыма.
– Это так возбуждает, не правда ли, брат? – в голосе фениксийца слышался порочный восторг. – Настоящее испытание силы, встреча с единственным
– Нет, это печалит. И я не твоя копия.
– Ты такой скучный, – капризно пожаловался Адонай и внезапно плюнул Есугею в лицо с трех метров.
Воин увернулся, подставив плечо. Густая розовая слюна зашипела на броне, растворяя краску.
– Кем ты стал, брат, – прошептал Есугей, глядя в изменившееся лицо брата, на котором вместо мечтательных голубых глаз теперь привлекали внимание сплошь черные маслянистые сферы навыкате.
– Я стал совершенством! – Театральный каприз Адоная сменился яростью. – Я вобрал в себя все лучшее, что могла предложить нам галактика! Тысячи эволюционных линий с сотен планет сошлись во мне! Я – апофеоз жизни! Венец эволюции! Альфа-хищник! А ты… ты просто неуклюжее железо. Пожалуй, я поспешил назвать тебя испытанием. Ты не чета мне, заводная кукла.
– Я человек, – проговорил медленно Есугей. – А ты – монстр. Худший из них. Предатель нашего рода. Мы десятилетиями истребляли чудовищ, а теперь ты сам стал чудовищем. Ты и твои собратья-фениксийцы. В своем эгоистичном самолюбовании вы забыли о своей цели, забыли о нашей мечте, променяв их на… на вот это. Совершенство? Если это – совершенство, то мне оно не нужно.
– Много слов, – прошипел Адонай, рывком сократив дистанцию.
Изменившийся воин был быстрым, умопомрачительно быстрым. Даже улучшенная физиология легионеров не позволяла бы двигаться так. Адонай перемещался и атаковал словно экзотический богомол, его движения размывались даже для дважды улучшенного зрения Есугея и переходили одно в другое неразрывным вихрем атак и защит. Становилось понятно, как фениксийцы повергали превосходящих их числом лояльных легионеров.
Но сейчас бунтовщику противостоял не обычный противник. Есугей тоже не был скован ограничениями тела, хотя и по другой причине. Его руки не знали усталости, его суставы вращались вне человеческих пределов. Его ноги не знали неуверенности и неустойчивости. Клинок Есугея, удерживаемый железной хваткой, расплылся в воздухе словно лопасти пропеллера.
В отличие от чужацкого меча Адоная, неестественного формой и материалом, в руках Есугея был классический тальвар, лишь изготовленный из современных сплавов. Холодное оружие, наследие давно минувших эпох, по-прежнему оставалось на полях сражений, вновь и вновь пригождаясь, когда дело доходило до ближнего боя. А это, несмотря ни на что, случалось нередко.
Да и если честно, клинки лучше всего подходили для выяснения отношений между бывшими братьями. Они позволяли взглянуть непосредственно в глаза тому, кто раньше сражался вместе с тобой. Взглянуть и попытаться понять, как же все вышло именно так.
Адонай обрушил свой клинок сверху. Когтистые стопы Есугея впились в каменистую почву, когда воин вскинул тальвар, сдерживая чудовищный удар. В этот краткий миг сцепившихся клинков фениксиец успел снова плюнуть в противника, сместиться в сторону, пнуть противника в лодыжку и атаковал вновь.