Синие стрекозы Вавилона
Шрифт:
— Терпи, Мурзик, свобода того стоит.
Мурзик выразил сомнение. Я обозвал его неблагодарной скотиной. Насчет этого Мурзик не возражал. Я видел, что ему очень плохо.
А Цира, эта сучка, как назло, запропала. В храмах Эрешкигаль под землей отсиживалась, не иначе. Глаз свой залечивала.
Назавтра я подступился к Ицхаку за справкой о трудоустройстве.
Время для этого я выбрал не самое подходящее. Но у Ицхака сейчас и не могло быть подходящего времени. Его разрывало на
Однако я не мог ждать, пока сложная семитская душа моего шефа обретет надлежащий покой. И потому без затей взял его под руку во время обеденного перерыва.
— Блин! — сказал Ицхак, обливаясь горячим кофе. — Ты что, Баян, ебанутый?
— Сам ты ебанутый, — огрызнулся я, разом забыв о необходимости быть покладистым.
Но Ицхак только вздохнул.
— Если бы... — сказал он мечтательно.
— Изя, — вкрадчиво начал я, подсаживаясь к нему за столик.
Мы обедали в маленьком кафе в трех шагах от нашего офиса. Кафе стало процветать одновременно с нами и отчасти — благодаря нам. Это был своеобразный симбиоз двух небольших частных фирм.
— Как обычно? — спросила нас девушка, высовываясь из-за стойки.
Мы даже не кивнули. Она крикнула повару, чтобы тот запек картофель в гриле и нарезал салат, только без лука.
— Изя, — сказал я, вытирая своим носовым платком кофейное пятно на его рукаве. — Ты говорил как-то, что собираешься расширить штат.
Ицхак склонил голову набок и зашевелил носом, как муравьед.
— Говорил.
— Уборщицу брать будешь?
— Очень возможно.
— Возьми, Изя, возьми. Дело хорошее. Я, со своей стороны, хотел бы тебе предложить одного человечка...
— Не темни, Баян. Рассказывай сразу и все. Кто она, где познакомились, здорова ли трахаться?
— У тебя, Иська, одни бабы на уме. Это не она, а он.
Ицхак поперхнулся и долго кашлял.
— Не в этом смысле! — закричал я и гулко захлопал его по спине.
Багровый Ицхак выдавил, наконец:
— Хватит гвозди забивать...
И отпихнул меня.
Некоторое время мы молчали. Девушка принесла нам картофель и салат. Я попросил немного жареной рыбы, а Изя незатейливо удовольствовался сарделькой.
— Как ты можешь есть эту гадость? — спросил я.
— А что? — удивился Ицхак. — Еда — она и есть еда. Так что это за человечек такой, да еще мужеского пола?
Я почувствовал, что краснею.
— Да раб мой, Мурзик.
— На заработки отпустить его хочешь?
— Вообще отпустить хочу.
Ицхак посмотрел на меня, как на сумасшедшего.
— А ты хоть интересовался, сколько это стоит — отпустить раба?
— Да.
Ицхак пожал плечами и впился в сардельку. Я наклонился над тарелкой, ковыряя рыбу.
Потом Ицхак спросил, очевидно
— И зачем тебе это надо?
— Долгая история... Изя, ты веришь в переселение душ?
— Я верю в информацию. В хорошо поставленный менеджмент. В родительскую любовь. В то, что безусловно положительные эмоции вызывает только хорошая пища. Достаточно?
— Нет, — сказал я. — Обещай, что никому не расскажешь...
Я наклонился через стол и вполголоса поведал Ицхаку о своем путешествии в прошлые жизни. Рассказывать было тяжело, потому что Ицхак мне не верил. Особенно когда речь зашла о том, что мы с Мурзиком оказались одним и тем же человеком. Да еще каким! Великим героем Энкиду!
— Ну да, конечно, — сказал Ицхак, откидываясь на спинку стула и ковыряя в зубах вилкой. — Энкиду. Не больше, не меньше.
— Гляди, металлокерамику попортишь, — сказал я мстительно. — Я и не прошу, чтобы ты мне верил. Дай справку о трудоустройстве Мурзика, вот и все, о чем я прошу.
— Ага, — сказал Ицхак, продолжая ковырять. — Я тебе справку дам, а через месяц твой Мурзик потребует, чтобы я и вправду предоставил ему работу.
— А ты и предоставь, — разозлился я. — Что тебе, уборщица не нужна?
— Мне нужна женщина. Ни один мужчина так не приберет, как женщина.
— Иська, не жлобись. Ты же знаешь Мурзика. Ну, возьми его с испытательным сроком...
— Не держи меня за дурака. Кто берет уборщицу с испытательным сроком? Это не программист и не менеджер...
— Возьми без срока. Не понравится, уволишь.
— А ты знаешь, Баян, что, по нашему трудовому законодательству, если я беру освобожденного раба на работу, то в течение года не имею права увольнять его?
— Изя... — воззвал я.
— Погоди, — перебил Ицхак, — а жилплощадь? Тебе не позволят освободить раба без справки о предоставлении ему жилплощади. Где ты ему будешь площадь брать? Будешь инсулу ему покупать? Разоришься ты на своем переселении душ...
— К себе пропишу, — разозлился я и встал, отодвигая стул. Стул провизжал по каменному полу.
Ицхак повертел пальцем у виска. И сказал:
— Ладно, возьму твоего Мурзика на работу. Что мы с тобой, в конце концов, не разберемся. Свои люди... Год отработает, а там его и уволить можно по закону...
— Не придется тебе его увольнять, — сказал я. — Он хороший.
Дома меня ждала Цира. Разъяренная. Не то сама еще на лестнице мои шаги услышала. Не то кошка заволновалась, у двери тереться стала. Я не выяснял.
Цира распахнула дверь еще до того, как я полез в карман куртки за ключами. И прямо с порога понесла:
— Рабовладелец!.. Изувер!..
Я попытался проникнуть за порог, но не тут-то было — она билась об меня грудью, как птичка о стекло, и все норовила заехать кулачком мне по носу.