Синие тучки
Шрифт:
Бедный Топсик!
В гости к бабушке
— Кира… Соня… Алек… Витюша!… - гулко разносится по квартире, — собирайтесь… пора ехать… на поезд не попадем. — Кира! Соня! Алек! Витюша!
— Сейчас! Сейчас! — откликаются звонкие детские голоса и из небольшой, залитой солнцем, веселенькой детской
— Няня, одевайте детей, только поскорее. Поезд не ждет, милая.
И Анна Павловна Хромина стала поспешно прикалывать шляпу пред большим зеркалом в прихожей.
Поднялась суматоха невообразимая.
Няне помогала краснощекая, неуклюжая Дуняша, недавно взятая из деревни для комнатных услуг девушка. Надо было одеть детям весенние пальто, повязать на шею галстухи и достать с вешалок шляпы…
Алек, двенадцатилетний гимназист, недавно блестяще сдавший экзамен, один не суетился… Он стоял в сторонке, застегнутый на все пуговицы и с видом скучающего молодого человека рассматривал, как снаряжали его маленького братишку и сестер.
Особенно много было хлопот с шестилетним Витюшей. В то время, как няня занялась обеими девочками, Витюшу одевала Дуняша. Витюша отдувался под ее неловкими руками, как маленький паровоз.
Его крошечный пуговицеобразный носик морщился поминутно, и он делал такие гримасы своей потешной маленькой мордочкой, каким позавидовал бы любой клоун из цирка.
А неумолимая Дуняша продолжала суетиться около него, нимало не обращая внимания на все его нетерпеливые ужимки.
И вдруг оглушительный рев наполнил прихожую.
— Мама! — завопил не своим голосом Витюша, — Дуня меня за шею ущипнула…
Дуняша растерялась. Оставила в покое крючок у ворота Витиной куртки, который намеревалась застегнуть, и осталась стоять с разинутым ртом и выпученными глазами перед плачущим мальчиком. Няня, обожавшая Витюшу, накинулась на Дуняшу.
— Деревенщина… Неуклюжая… Не руки, а грабли… Барское дите обидела… У-у, глупая! Не плачь, мой розанчик, не плачь, моя крошечка, моя ягодка малинная… Дай-кось я тебе конфетку дам!
И вынув из кармана конфетку в особенной соблазнительной ярко-красной обертке, няня сунула ее своему любимцу.
«Ягодка малинная» сразу перестал реветь, позволив няне застегнуть злополучный крючок, и усиленно занялся конфеткой.
Девочки Кира и Соня стали одевать свои шляпы перед зеркалом. Кире было десять лет и она была черненькая, как мушка, Соня же блондинка, того красивого оттенка волос, про который говорят, что он отливает золотом.
Обе девочки были премиленькие и обыкновенно были очень дружны между собою, но сегодня точно злой волшебник встал между ними и поминутно науськивал их одну на другую.
— Сонька, ты мою шляпу надела! — неожиданно заявляет черненькая Кира.
— Ай, неправда! Кирка, ты врешь! — так и вспыхивает белокурая Соня. — Мамочка, скажи Кире, чтобы она не врала.
— Соня! Соня! Что за манеры! — ужасается мама. — Как ты можешь так говорить с сестрою?
— Отдай мою шляпу! — снова повелительно
— Это не твоя шляпа, а моя… У тебя была пряжка с жучком на твоей шляпе, а на моей просто шарик! — горячится Соня.
— Неправда, шарик был у меня, ты вечно все перепутаешь! — злится Кира. — Снимай сейчас! — И она тянется к голове сестры обеими руками.
Та отскакивает в сторону и со всего размаха налетает на ногу нянюшки. Нянюшка взвизгивает на всю прихожую… У нянюшки мозоли на ногах и она их тщательно покрывает каждый вечер какою-то темною жидкостью. Не мудрено поэтому, что она чувствует страшную боль под ногою вертлявой Сонечки.
— Да уймитесь вы, сударыни, сладу нет с вами, — сердится она на обеих девочек. — Барыня, прикажите им старые шляпы надеть, что они будут в тюлевых делать, коли дождь пойдет, — обращается няня к Анне Павловне.
Но, оказалось, сделать этого было нельзя. Картонки с простенькими соломенными шляпами отнесены уже в коляску. Идти вынимать их — лишняя проволочка времени. К тому же кучер наемного ландо уже несколько раз присылал от ворот дворника напомнить господам, что он давно ждет и что за рубль целковый он целые сутки стоять не намерен…
— Собрались, наконец? — недовольным голосом говорит мама, которую начинают раздражать эти неимоверно долгие сборы.
— Идемте!
Идут попарно, следом за нею. Впереди Алек с Витюшкой и с длиннейшей удочкою, которою он намерен ловить рыбу на пруде у бабушки, и которою уже поймал сейчас красный тюлевый бант на шляпе у Киры и немилосердно тянет шляпу с головы сестры.
Кира, выступающая подле Сони, громко вскрикивает и хватается за голову. Еще минута, и тюлевый бант оторван от шляпы и висит на удочке в виде особенно красивой пурпуровой рыбы. Кира заливается слезами. Няня бросается освобождать бантик… Алек сконфужен… Такого улова он не ожидал. Наконец бант освобожден и торжественно водворен в карман няне.
— Нет, уж ты как хочешь, а брось эту дрянь, мой батюшка, — решительно заявляет Алеку няня, — а то всем в лонде глаза ею выколешь.
Но Алек не согласен. Вчера он купил удочку. Она самая длинная и удобная, какая была только в магазине… Он выбирал ее целый час и не бросит ни за что на свете.
— Мамочка, — кидается он к матери, — позволь оставить удочку.
Начинается продолжительное совещание, после которого решено удочку дать на козлы Дуняше, которая, за неимением места в экипаже, поедет рядом с кучером. Удочку торжественно вручают горничной. Вот и ландо… Добрались, слава Богу!
Кучер с сердитым лицом требует на чаек.
— Долго больно собирались, господа, лошади застоялись! — говорит он недовольным голосом.
Ему накидывают лишний двугривенный и приступают к самой трудной задаче — усаживанию в ландо. Хотя народу, кажется, и немного, но дело осложняется. Узлов и картонок гибель. В последнюю минуту на крыльцо выскакивает огромный дог Марс и заливается лаем. Он точно предчувствует, что господа уезжают на три месяца и скучная жизнь вдвоем с кухаркой Катериной ему совсем не кажется приятной.