Синий чулок особого назначения

Бегоулова Татьяна

— Граф Форвейн, вот вы рассказывали про благочестивую Ларинель и её безутешного супруга. А почему в склепе, где похоронена Ларинель, нет его могилы?

Дух скорчил гримасу, что в свете магического шара выглядело особо зловеще.

— Потому что он недостоин лежать рядом с прахом благочестивой Ларинель! — и сказано это было с такой горечью, что у меня даже мурашки на руках выступили.

— А почему недостоин? Что он сделал?

Призрак метнулся по коридору, растворился в темноте. И неожиданно появился у меня из-за спины.

— Он предал память благочестивой Ларинель. И нет ему прощения.

— А где тогда он

похоронен? Где его могила?

Призрак посмотрел на меня как на недоразумение:

— Нет у него могилы!

— А как так получилось? Из-за чего он погиб?

Дух графа завис передо мной в молчании. Склоненная голова, безвольно опущенные руки.

— Он стал жертвой собственной самонадеянности и глупости. И поделом нечестивцу! — и с этими словами призрак исчез в стене. Что-то подсказывало мне, что разговор окончен.

— Спасибо, граф! — возможно призрак не услышит, но лучше быть вежливой.

Разговор состоялся, но понятнее не стало. Где похоронен последний граф Форвейн, отчего он умер? И почему бы призраку не объяснить все по-человечески? К чему эта иносказательность и патетика?

Ядвига не стала дожидаться меня. Видимо она не верила, что я смогу разговорить призрак. Ну и ладно, завтра обсудим, тем более что и обсуждать-то почти нечего. Я стала укладываться спать, мысленно составляя план на завтра. Помимо судьбы последнего графа Форвейн, нужно ещё узнать о тех защитных рунах, которыми расписаны тюремные помещения. Надо как-то узнать, когда именно их нанесли и от чего защищались. Ох, чует моё сердце, придётся всё-таки копаться в пыльных рукописях и реестрах.

Завывающий ветер за окном подействовал лучше колыбельной. Глаза словно сами закрылись, и я провалилась в сон. Сновидения у меня случались редко. И если уж снилось что-то, то такая ерунда, которая утром сразу же вылетала из головы.

Когда я увидела в рассеивающейся дымке лицо господина без памяти, то удивилась не сну, а тому, что осознаю, что я сплю, и что всё это мне снится. Разве так бывает? За спиной мужчины был виден край гобелена, за которым я сегодня обнаружила руны. А господин без памяти, так же как и в обед, улыбнулся и произнёс:

— Прошу простить меня, госпожа Клорр, за это вторжение. Но у меня нет другого способа поблагодарить вас.

ГЛАВА 17

Это было настолько невероятным, что даже во сне я лишилась дара речи. Лицо господина без памяти было так близко, что я могла рассмотреть его в мельчайших подробностях. И небольшую горбинку на носу, и шрам на подбородке, который ничуть не портил облик мужчины, а придавал ему некоторую загадочность. Тёмные волосы тяжелыми прядями спадали на лоб. Но сильнее всего приковывали внимание его глаза. Пронзительно синего цвета. Я никогда не видела такого насыщенного оттенка. Я смотрела в глаза господина без памяти и вдруг отчетливо поняла, что означает выражение утонуть в омуте глаз. Кажется именно это со мной и происходит. Чтобы избавиться от наваждения, которое не только завораживало, но и пугало, я перевела взгляд на уголок гобелена, за спиной мужчины.

— Госпожа Клорр, вы молчите, потому что сердитесь на моё вторжение?

Ах да, я должна что-то ответить. Но разве во сне можно разговаривать? Я шевельнула губами, ожидая, что сейчас проснусь от звука собственного голоса, и этот странный сон

оборвется.

— За что вы благодарите меня, господин… простите, я не знаю вашего имени?

Мой взгляд непроизвольно переместился на его губы, ожидая ответа.

— Паул. Моё имя Паул, госпожа Клорр. А благодарю я вас за то, что именно вы помогли мне, когда со мной дважды случилась… неприятность. Надзиратели рассказали, что именно вы были рядом со мной.

— Не стоит благодарности. Я всего лишь сняла боль.

Улыбка мужчины стала чуть шире:

— Вы недооцениваете себя, госпожа Клорр. Могу я спросить, какой магией вы владеете?

Я уже раскрыла рот, чтобы ответить, что мою магию именуют нестандартной, как тень тревоги коснулась мыслей. Словно кто-то более разумный, чем я, шепнул: «Роберта, не стоит откровенничать с незнакомцами». Может, это было моё второе я?

— Стихийная магия, господин… Паул.

Брови мужчины удивлённо изогнулись.

— Стихийная? Не знал, что стихийники способны на такое…

И вдруг лицо господина без памяти пропало. Все снова заволокло дымкой, и я словно провалилась уже в настоящий сон без сновидений.

* * *

Утром, стоило лишь проснуться, как все подробности странного сна пронеслись в голове. Нужно быть уж слишком наивной, чтобы всё ещё полагать, что это был просто сон. Прокрутив в голове ещё раз ночной разговор с господином без памяти, я почувствовала, что происходит что-то не очень хорошее. Во-первых, господин без памяти назвал своё имя. Паул. Из этого следует, что память к нему вернулась? А способность вот так появляться во сне иначе как магическими способностями не назовешь. Получается, Паул ещё и маг. Но если заключенный обладает магическими способностями, то, насколько я знаю, его должны содержать в особой тюрьме, в которой установлены мощные блокираторы магии. А если принять во внимание тот факт, что из магов в замке только целитель Эриус и я, то как-то страшно становится.

Должна ли я сообщить о странном сновидении коменданту? Но, с другой стороны, направляя заключенного в тюрьму, его должны же были проверить на наличие магии? Или его магия безобидна, и он только и может, что являться во снах? Должна ли я в этом разбираться и вмешиваться в это? Как там сказал мне комендант: «Это нас с вами не касается»? А вдруг моё молчание приведет к каким-нибудь ужасным последствиям? Ох, что же делать? С кем бы посоветоваться? С Ядвигой?

За завтраком я была молчаливее обычного. Потому что всё никак не могла понять: должна я кому-то рассказывать о произошедшем и поделиться своими тревогами или лучше промолчать? Потом всё-таки решила, что лучше поделиться сомнениями с Ядвигой. Дождавшись, когда приятельница выйдет в коридор, я поспешила за ней.

— Ядвига, мне нужно с тобой кое-что обсудить. Уделишь мне минуту?

Дочь коменданта пригласила меня в свою комнату. Я уселась рядом с ней на софу, раскрыла рот и вдруг с ужасом осознала, что не могу ничего рассказать. Хочу, но не могу. Словно какая-то сила не позволяет мне поделиться странным сновидением. Это было так неприятно и пугающе, что я так и застыла с открытым ртом, в ужасе смотря на Ядвигу широко раскрытыми глазами.

— Роберта, с тобой всё в порядке? — видимо, вид у меня был ещё тот. Я закрыла рот, сглотнула и просипела: