Синий, который красный

Кисель Елена Владимировна

— Простите? — вмешался Нольдиус. И тут ему надо себя показать. — Может, уроки?

На это Хет только хмыкнул, поглядел на них с жалостью и захлопнул дверь.

* **

Вообще-то Кристо обычно просыпался от криков. Например, ему мог орать в ухо контрабандный будильник. Что-то такое ностальгически-отцовское, вроде: «Вставай, недоносок!» А иногда Кристо не слышал будильника, тогда его будил Вейтус: с помощью телесной магии скидывал на пол, или к кровати примораживал, или подпаливал простыню. И Кристо просыпался

от собственного вопля — конечно, долгого и нецензурного.

Но сердился он на соседа по комнате минут десять — пока не истощались в непроснувшихся мозгах запасы ругани. Потом еще «спасибо» говорил, потому как иначе Кристо добудиться было нельзя, и он спал бы по восемь суток на неделю.

Но в это утро он проснулся сам и осторожненько уполз с черной кровати, а потом из комнаты. Нольдиус не проснулся. Этот молодчик залился таким храпом, что его и хор Магистров не поднял бы!

А у Кристо были свои дела.

Сперва он наведался перекусить — милое дело. Хорошая вещица этот Рог Изобилия, хоть ты упри его и в комнату повесь. Потом минут на десять застрял возле трапезной у зеркала, рассматривал прическу и физиономию: нет ли прыщей, не выцвели ли пряди? Какая-то мелкота хихикнула за спиной — погнал таким рычаньем, что самому приятно стало.

Вот и ладно, он весь такой из себя симпатичный, а кто-то в Кварлассе говорил, что мстить надо красивым. Или нет, красиво? А, ну их к Холдону с их философией, главное — это мстить.

Начнет, пожалуй, не с Хета, а с мелкого — Скриптора, а что про него известно? А правильно, что он с самого утра не вылезает из местного книгохранилища. Дело за малым: спросить у кого-нибудь из мелких, где это страшное место, а потом схорониться в холодных коридорах достаточно далеко, чтобы криков в случае чего не услышали, и достаточно близко, чтобы не упустить.

Ну, а дальше… у Кристо был богатый опыт того, как мстить. Особенно тем, кто помладше.

Нашел и спрятался ловко. Не успел он еще выбрать из своего арсенала чего поинтереснее, как из-за поворота вылетел этот Скриптор. И припустил к окованной серебром двери, подпрыгивая на ходу. Ах ты ж, мелкая саранча…

В два прыжка он нагнал мальца и схватил за шиворот. Скриптор обернулся, замахал руками, икнул и обмяк. Только глаза свои испуганно выпучил. Даже заорать не попытался.

— Ну, приветик, мелкота, — начал Кристо своим самым пугающим тоном. — Мы с тобой кой-чего не договорили вчера насчет твоего розыгрыша. Может, у вас тут какие другие законы, а мы в Квартусе знаешь, что за такое делали?

Мотает головой, потом кивает, глаза здоровые. Испугался. Кристо б сам испугался, если б на него так наехали.

— Много чего делали, — и он поближе подтащил паренька к себе. — Тебе, небось, не снилось. А если кто шестерил, так еще хуже бывало, понял?

Опять головой кивает.

— Так что сначала я послушаю, как ты будешь извиняться, — Кристо с удовольствием ухмыльнулся, — на коленях.

Глазищи — во! Головой мотает и ничего не говорит.

— Чего молчишь, шмакодявка? Говорю, проси прощения, а то я тебя…

Скорый на расправу Кристо уже и кулак занес, но тут из-за спины раздался насмешливый голос:

— Он, знаешь

ли, не разговаривает. Совсем.

Кристо дернулся было испуганно, обернулся — но там всего-навсего торчали две вчерашние девчонки. Чернявая Мелита смотрела на него с любопытством и немного вызывающе, вторая (не запомнил ее имени) оценивающе таращилась на три шарика оникса, которые лежали в ее ладони.

— Чего? — хмыкнул Кристо.

Повернулся к Скриптору, а малец куда-то ко лбу закатил глаза, и в воздухе вдруг возникла надпись, крупными буквами — будто цветные мыльные пузыри взлетели: «Только пишу».

— Иго-го! — от неожиданности вырвалось у Кристо изо рта. — Это еще что за вид нежити. Чего это с тобой?

«Таким родился».

Кристо его чуть не выпустил — посочувствовал. Это ж надо таким уродом на свет вылезти! Но потом решил, что месть отменять не следует.

— И чего пишешь?

«Все, что угодно, на любом языке, любыми буквами. Показать?»

— Валяй, глядишь, и подобрею.

Шмакодявка закатил глаза, но никаких букв не появилось. Кристо поглядел влево-вправо, посмотрел на девчонок — нету букв! Только Мелита заблестела глазами и все свои зубы так и выставила.

— Ого, Скриптор, да у тебя настоящий талант!

И глядела она при этом на самого Кристо! Он охнул от страха, отпрыгнул от пацаненка, достал из кармана зеркальце, которое непременно таскал с собой, навел на себя…

Посреди лба шла ровная, красная надпись, будто клеймо какое поставили: «Я — это диагноз».

— Убью, злыдня болотная! — взвыл Кристо, кидаясь на мелкого уродца. Тот никуда не стал убегать, и Кристо наверняка бы его придушил, как вдруг перед глазами пронеслось что-то тяжелое, завертелось, да и припечатало прямо в лоб. Шишка будет, в дополнение к надписи… Потом шарахнуло в затылок, но с той же силой. Ослепленный Кристо завертелся на месте, заморгал собравшимися в кучку глазами и наткнулся ими на подружку Мелиты. Шарики из оникса легко парили над ее ладонью. Карие глаза девчонки почему-то становились ближе к зрачку зелеными, и из этой зелени на Кристо смотрела холодная брезгливость.

— Красота какая, Дара! — Мелита бросилась аплодировать. — Глянь, какой он симпатичный с этими рожками, гораздо, гораздо лучше, чем был! А может, ему еще куда шариком запустить, чтобы наших не трогал?

— «Не трогал наших»? — переспросил голос. Кристо показалось, что в этом голосе был звон боевого железа.

Фелла Бестия, конечно. Когда эта кошка в кольчуге успела выпрыгнуть, а главное — откуда? Но вот тебе — возникла посреди коридора, руки в боки и ждет, пока ей все начнут каяться в грехах.

— Скриптор, Мелита? Что произошло? Хотя я могу догадаться и сама, — и начала надвигаться на Кристо, у которого глаза так и косили от недавно полученных ударов. — Не помню, предупреждала я тебя или нет о том, как нужно вести себя в моей школе…

— Это не ваша школа, — тихо поправила Дара, — и здесь ничего не случилось.

Она сжала ладонь, и шарики из оникса скрылись в ней. Кристо аж косить перестал, до того эта девчонка удивительно глядела на Бестию.

Как на врага. Хотя и Бестия на нее не как на друга посматривала.