Синий краб
Шрифт:
И не знал еще самого обидного: проезжая мимо станции, он забудет опустить в ящик письмо. И почти у самого дома, закусив губу, чтобы не заплакать, он повернет назад тяжелый и непослушный велосипед…
Все так и получилось, как он ожидал.
Василий стоял у крыльца, и огонек его сигареты то сердито разгорался, то почти угасал.
Алешка молча прислонил велосипед к палисаднику и направился к воротам. Он шел и смотрел под ноги. Василий выплюнул сигарету. Красный огонек искрами рассыпался по
— Черта с два ты его еще увидишь.
Алешка не оглянулся.
Во дворе пахло парным молоком и подгоревшей картошкой. И сразу же страшно, до боли в желудке, захотелось есть. Но еще больше, гораздо больше, хотелось просто лечь и вытянуть ноги. И он решил, что сначала немного полежит, а потом спустится и поест.
Алешка медленно подошел к лестнице. Ноги были как деревянные. Они могли бы еще, пожалуй, крутить педали, но ходить словно разучились. И подниматься было трудно, особенно вначале, где не хватало двух перекладин лестницы.
Он поднялся и нырнул в черный квадрат окна.
— Появился мамочкин жених!
Алешка узнал голос Бориса. Но узнал с трудом. Борис никогда не говорил так раньше. Может быть, думал, но не говорил.
— Ты чего? — слабо сказал Алешка. — Ну. пусти. — Он не видел Бориса, но чувствовал в темноте, как тот загородил ему дорогу.
— Чего! Пусти! Где-то шатается, а люди из-за него не спят! Как въеду сейчас!
Борис щелкнул фонариком и качнулся вперед. Алешка быстро вскинул руку. Он не боялся, что Борис ударит. Просто закрылся локтем от слепящего света.
Он простоял так несколько секунд. Было тихо. Даже как-то слишком тихо.
— Алешка, ой… — Это сказала Валька. Тогда он, жмурясь, опустил руку. Широкий луч фонарика уперся ему в локоть.
— Вот это да-а… — потянул Юрка.
— Где это ты? — хмуро спросил Борис.
— Что?
— Ну, это… — Борис двумя пальцами приподнял его локоть. И Алешка увидел длинную ссадину, с запекшейся кровью. К ней прилипли зернышки пшеницы.
— Ты хоть скажи по-людски, где был, проговорил Борис.
— Я скажу… Только полежу, ладно?
Он лег на мохнатый, пахнущий теплой шерстью тулуп и закрыл глаза. И сразу перед глазами поплыла дорога. Она разворачивалась, бесконечная, как кинолента, повторяя дневной Алешкин путь. Он видел дорогу со всеми подробностями, которые память сберегла зачем-то в самом дальнем своем уголке. Видел сосновую ветку в глубокой колее, сверкнувшие звездами песчинки, узорчатые змеи автомобильных следов, пунцовые головки клевера у края тропинки… И все это плыло, плыло, плыло… И начинала кружиться голова. Тогда Алешка резко дернулся и повернулся на бок.
Дорога исчезла.
Чтобы она не появилась опять и не закружила его, Алешка стал думать о другом: об улице, о лесе, о небе. Но картины деревьев, облаков, заборов не удерживались в памяти, расплывались и скользили. А нужно было что-то яркое и неподвижное.
Тогда
И увидел ее. Как наяву. Небо на западе было желтым, и река была желтой. Дальний берег отделял ее от неба синей расплывчатой полосой. А сосна была прямая, высокая и черная.
Потом рядом с сосной Алешка представил себя — маленькую темную фигурку с велосипедом. Но тут же вспомнил, что велосипеда нет.
Значит, больше не поедет он на берег. Да и не в том беда, что не поедет. И пешком бы можно. Только все равно велосипед нужен. Иначе как узнает капитан Алешку? Ведь с теплохода не разглядеть человека в лицо. Для капитана Алешка — просто мальчик с велосипедом. Просто маленькая фигурка с поднятой рукой, а рядом — два колеса и треугольная рама.
Два колеса и рама… Кто так говорил? А, это шофер. Тот молодой, который на лесовозе. Феликс. Ну, да, Феликс Ерохин. «Спроси, кого хочешь. Малый Торфяник, на улице Гоголя, дом три…»
Два колеса и рама! Остальное неважно!
— Валька, — тихо позвал он.
— Спать пошла она, — сказал из темноты Борис.
— Зачем она тебе? — заинтересовался Юрка.
— Спросить хотел…
— А чего? Может, мы знаем.
— Да нет.
Конечно, они, наверно, знают, далеко ли до Малого Торфяник. Но ведь Юрка спросит: «А зачем?» И надо будет объяснять. Объяснять одно за другим: про лесовоз, про велосипед, который нужен даже без педалей. И, значит, про теплоход.
А Вальке объяснять не надо. Валька понимает сразу.
— Конечно, — зашептал Борису Юрик. — Я же говорю: у них всегда свои тайны.
— Помолчи уж, — сказал Борис.
«Все равно достану велосипед, — подумал Алешка. — Теперь все равно достану».
Только все-таки было немного обидно, что сегодня он пропустил «Рахманинова».
Капитан скользнет прищуренным взглядом по берегу и не увидит у сосны мальчишку с велосипедом. Может быть, и ему, капитану, станет немножко грустно и беспокойно. Ведь он привык видеть на обрыве маленькую фигурку велосипедиста. Капитан уберет руку с сигнала, раздраженно передвинет в угол рта мундштук и скажет помощнику:
— Не знаю, но как-то не так начинается этот рейс…
Они не посмотрят назад, но друг друга поймут.
— Да, — скажет помощник. — Вроде бы все в порядке, а что-то не так…
Может, и в самом деле это было?
И, утешив себя этой мыслью, Алешка заснул.
ЛЬВЫ ПРИХОДЯТ НА ДОРОГУ
За домом, где нет асфальта и много травы, стоит рассохшийся стол для пинг-понга. На столе Мишка и Владик мастерят из газеты змей. Мишка мажет клеем дранку и в то же время прислушивается. Сухие удары доносятся от забора: чак… чак… Это Мишкин младший брат с завидной ловкостью всаживает в доски самодельный кинжал.