Синий лед
Шрифт:
Никита намекал на званый ужин, потому Юля оставила машину дома. В такси Танька щебетала и вертелась, не давая собраться с мыслями: предвкушала, как начнет обольщать молодого, неженатого, уже в голове видя себя победительницей, королевой, готовой разделять и властвовать.
Юля планы сестры видела насквозь и посмеивалась про себя, зло, раздраженно. Танька мешала собраться с мыслями.
По знакомой лестнице на второй этаж они поднялись быстро. Никита открыл дверь сразу, словно караулил у глазка. Увидев, что Юля явилась вместе с Татьяной, чуть заметно скривился, но после торопливо взял себя в руки и радушно ощерился, принял шубки,
Стол ломился от еды. Юля даже удивленно подняла брови.
— Ого, откуда дровишки?
— А что такого? — надулся Никита. — Не имею права закатить пирушку? Я вообще больше народу ждал, но чего-то все соскочили. Так что будем вдвоем… втроем…
— Я просто раньше я не замечала в тебе тяги к излишествам на наших посиделках, — миролюбиво заметила Юля. — Кажется, верхом твоего гостеприимства были порезанные колбаска и сырок, да и то, если я сама их привозила. А тут — и салаты, и суши, и курочка-гриль. Из ресторана, конечно?
— Конечно. Я же не готовлю почти, когда мне? Да и повода не было.
— А сейчас, значит, есть?
— Ну, есть. Да садитесь, сейчас я вилки принесу… Пить будем? Хлебнем яду с содовой?
Танька на предложение хлебать яд с содовой расхохоталась, как идиотка: громко, заглушив французскую примадонну, полагая, что смех придает ей шарма. Она вообще была смешлива и долго считала, что трубное лошадиное ржание ее невероятно украшало, мол, мужики любят задорных и веселых. Никита и Юля поглядели на нее и одновременно скривились.
— Я сегодня не за рулем, — ответила Юля и плечами повела, — так что могу себе позволить. Что за повод, Никитос?
Он сделал широкий жест, приглашая дам садиться, и дамы уселись, не дожидаясь, пока джентльмен отодвинет им стулья. Впрочем, стул и был всего один, на него Никита сам и забрался с ногами, устроив гостей на диване. Да и глупо было ждать от него какой-то галантности. Юля знала: красиво ухаживать Шмелев не умел. Не для него были эти церемонные приседания. В ветреной голове кипели иные мысли, вытесняя элементарный этикет. Потому подтолкнув Таньку, Юля уселась, подвинула тарелку, аккуратно положила на нее кусок курицы и ложку салата и, дождавшись, пока Никита разольет по рюмкам текилу, повторила вопрос.
— Мне в первый раз в жизни дали взятку, — важно сказал он. — И я взял.
Никита торопливо слизал соль с тыльной стороны ладони, жахнул текилу, и, сморщившись, закусил ломтиком лайма. Юля, а тем и присоединившаяся к сестре Таня выпили, охнули и, жарко задышав, стали закусывать.
— Боже, за что взятку-то? — пролепетала Юля, а Танька, явно решив выпендриться, надменно произнесла:
— Надо же, а я всегда считала, что журналисты — честные и неподкупные. Вот когда я работала журналисткой…
— А ты работала журналисткой? — удивился Никита. Юля почувствовала, как в сердце шевельнулась злость, подстегиваемая раздражением.
Естественно, ни к какой профессиональной журналистике Татьяна не имела отношения. В свое время, лет семь-восемь назад она тоже устроилась в редакцию, месяца два писала какие-то беспомощные заметки, но вскоре уволилась, а может, была уволена. Эту темную историю она озвучивала неохотно и каждый раз путалась в показаниях.
— Тань, Никита не имеет в виду заметки об открытии
— Представляешь, ни за что, — безрадостно рассмеялся Никита. — У меня, ну, ты знаешь — выскакивают иногда заказы на черный пиар, и тут один выскочил. Нужно было элегантно утопить в дерьме поставщика комбайнов. Зерновики заказали, а они люди не жадные. Материальчик был — конфетка, при этом заказчики настаивали: он непременно должен выйти в столице. Не буду вдаваться в подробности, но суть такова: производимые в Белоруссии комбайны начали ломаться на наших полях, и сервисному ремонту не подлежали. Я начал копать, и в процессе выяснилось, что заказчики не открыли мне всей правды. В общем, они ради удешевления сами отказались от сервисного обслуживания, что поставщики даже запротоколировали, а когда техника полетела, захотели это обслуживание получить. Естественно, я бы встрял, и газета тоже. В общем, я предупредил: статья пойдет с комментарием противной стороны. Заказчики встали на дыбы. А я материал уже в номер заявил. И тогда они посулили мне в три раза больше, только, чтобы статья не вышла.
— И ты согласился? — удивилась Юля.
Вообще подобные вещи были не в духе Шмелева. Он всегда долго и, увы, часто безрезультатно, бился с всеобщей несправедливостью, а потом таскался по судам, отстаивая свое честное имя. Пару раз даже проигрывал процессы, подавал апелляции, вновь бился в судах, восстанавливая честное имя. Так что новость, что он за деньги решил о чем-то умолчать, показалась Юлии нелепой.
— Естественно. Сидели бы мы тогда за таким дастарханом. В общем, встретились накоротке, они мне — бабки, а я в реверансах рассыпался, мол, если вдруг вам потребуется еще что-то не написать, обращайтесь, я с удовольствием ничего не буду делать, — ответил он, но судя по его физиономии, радости деньги не принесли. Он вздохнул и сокрушенно добавил:- Кажется, с моего герба надо соскабливать девиз мангуста.
— Мангуста? — не поняла Таня, а Юля быстро пояснила:
— «Пойди, разузнай и разнюхай». Ты что, «Рикки-тикки тави не читала»?
— А-а-а… Не читала. Ну и что? — Танька была настроена воинственно. Ее, видимо, раздражало, что потенциальный кавалер плевать хотел на то, как замечательно она выглядит, как шикарно пахнет и какими волнующими взглядами она его одаривала. Вместо того, чтобы сыпать мелкий бисер цветистых комплиментов, этот журналистишка хвастается своей взяткой. — Я бы на принцип пошла и написала.
— С чего это ты стала такой моралисткой? — усмехнулась Юля.
— Татьяна, к сожалению, у нас честный журналист — голодный журналист, — раздраженно пояснил Никита. — А я как раз честный, и потому такой стол часто не могу себе позволить. К тому же принципы здесь неуместны: меня хотели обмануть.
Таня упрямо помотала головой.
— Все равно… К тому же это такая скука, писать про зерновиков, комбайны и сенокос. Вот про шоу-бизнес, по-моему, очень интересно.
— Что там интересного? — удивился Никита. — Звездные сплетни давно превратились в перепечатку из личного инстаграмма знаменитостей, либо проплаченный пиар. Ты когда-нибудь обращала внимания, как мало пишут про великих артистов, и как много про околозвездную шелупонь, вроде выкидышей всяких там фабрик звезд? Причем пишут всякую муть: развелись, сошлись, купили собачку и сумочку…