Синий лед
Шрифт:
— Ну, зачем вы так? — притворно смешалась Юля и развела руками. — Я же от всего сердца…
— Да бросьте, Юлия, — скривилась Жанна, и ее монгольские скулы напряглись, а раскосые глаза превратились в узкие щели. — Репутация у каждого есть. У меня, у вас, у вашей бедной родственницы. — «Бедную родственницу» она словно выплюнула, нисколько не скрывая презрения. — Про нее вот ничего сказать не могу, впервые вижу, а вот о вас кое-что бы сообщила, да боюсь, в этом случае без чаевых останусь.
— А вы не бойтесь, — жестко сказала Юля. — Не обижу.
Теперь
— Да? Ну, ради бога, — скривилась она. — Я же знаю, что обо мне говорят, и потому мне нет смысла рассчитывать на сочувствие. Только и вы ничем не лучше. Вы в курсе, что считаетесь едва ли не главной сукой среди жен наших бизнесменов?
— Боже, какая честь! — усмехнулась Юля одними губами. Жанна фыркнула.
— Муж у вас, крутой, конечно. И наши богатеи его уважают. А вот вас — побаиваются. Я это не раз слышала краем уха. Никто с вами лишний раз не хочет связываться, потому что по слухам, вы вообще на голову отмороженная, ничего не боитесь, и с конкурентами очень грязно играете. Думаете, что неубиваемая, верно?
— Надо же! — Юля небрежно отодвинула Жанну в сторону и уселась на краешек ванны. — Никогда бы не подумала. Ну, раз у нас, девочек, пошел такой откровенный разговор, может, скажешь, кому мог Панарин так досадить?
Лицо Жанны омрачилось. Она нервно бросила кисти в сумку.
— Откуда мне знать? — произнесла она деланно равнодушным тоном. — Я в его дела не лезла, кроме койки нас и не связывало ничего.
— Да? — усмехнулась Юля. — А дочь?
Тут ей пришлось бить наугад. Дочь Жанны воспитывалась где-то в другом городе, да и вообще об ее существовании знали немногие, но по возрасту девочка очень подходила бурному роману Панарина и Колчиной, и если на то пошло, вполне могла считаться наследницей. Юля не знала, кто официально числится в ее отцах, но судя по реакции Колчиной, не ошиблась. Жанна выронила в раковину баночки кремов, которые держала в руках и повернулась к Юле с яростью.
— А ты мою дочь не трогай, — прошипела она. — Это я тебя просто предупреждаю. Попробуй только влезть куда не просят — пожалеешь!
— И что ты сделаешь? — усмехнулась Юля. — Порежешь, как ту девчонку? Да брось. Сама же сказала, со мной лучше не связываться. Да и не собиралась я тебе пакостить, так что успокойся. Меня только один вопрос и интересует: кому Панарин мешал?
— Зачем тебе? — неприязненно спросила Жанна. — Вы же с ним никак не пересекались по бизнесу.
— Ну, скажем так: есть интерес, — уклончиво ответила Юля и, помолчав, добавила: — Так расскажешь?
— Ничем не могу помочь, — холодно отрезала Жанна. — За макияж пять шестьсот, пожалуйста.
У дверей, получив вознаграждение, Жанна бросила на Юлю хмурый взгляд и посоветовала:
— Не
Юля открыла рот для едкого ответа, но Жанна выпорхнула за дверь, напоследок бахнув ею так, что по квартире звон пошел. Изнывающая от безделья Танька выскочила на шум:
— Мы едем или нет? — нетерпеливо спросила она.
— Едем, едем, иди, одевайся, — рассеянно ответила Юля, нервно кусая губы.
К началу приема они, слава богу, опоздали (не хватало еще выслушивать велеречивые призывы первого заместителя губернатора о вкладе малого бизнеса в экономику края) и нисколько об этом не сожалели. Валерий, сердитый от того, что его дернули вечером с родного дивана, клятвенно пообещал остаться на банкете на час, не больше, и за этот час следовало сделать много. Таня, естественно, принялась скулить, что за час она ничего толком не посмотрит и ни с кем не познакомится, но ее никто не слушал. В конце концов, вернуться домой можно и на такси. Раздосадованная неудачным разговором с Колчиной, Юля чувствовала себя разведчицей, провалившей задание. Жанна больше к себе не подпустит ни ее, ни Никиту, а, следовательно, попытки разговорить ее, пошли прахом. Оставалась надежда только на Осипова, но следовало избавиться от мужа и Таньки хоть на полчаса. Еще бы Осипов пришел на мероприятие…
Осипов, как оказалось, пришел, и Юля моментально подобралась, увидев его в толпе.
Избавиться от Таньки было несложно. Ее просто нужно было подвести к любому знакомому мужику приятной наружности и представить. А вот оторваться от мужа было непросто, и потому, стоило Валерию на миг увлечься разговором с заезжим бизнесменом, вертевшимся в том же автомобильном бизнесе, Юля мужа старательно «потеряла», просто сделав шаг в сторону, а затем запетляла, как заяц, сбивая со следа. Надолго ее трудов бы не хватило, но Юле долго и не было надо. Подкравшись к Осипову со спины, она мягко взяла его за локоть и развернула к себе.
— Здравствуй, Витя.
— А, Юленька! — Осипов пьяно улыбнулся. — Единственный луч света в этом гадючнике. Все хорошеешь?
Он уже изрядно набрался, или, что скорее всего, прибыл на форум предпринимателей изрядно подогретым — не шампанское же он тут хлебал в немереных количествах? А будучи пьяным норовил прижаться поближе, чуть ли не потереться, как озабоченный той-терьер. Юля слегка отстранилась, откинула назад голову, тряхнула черными локонами и деланно рассмеялась:
— Стараюсь, как могу. А ты чего тут в одиночестве?
— Да кинула моя обоже, — с досадой ответил Осипов, глядя на Юлю масляным взглядом. — Обещала, обещала, и бросила. Стою тут, горемычный, некуда голову преклонить. А ты, рыбка моя, тоже одна?
— Увы мне, — горестно ответила Юля и закатила глаза. — Мы с супругом и сестрой. Так что никак не могу я прилюдно прижаться к твоей мужественной груди. Как дела-то, Витюша? «Ягуар» твой в случае чего под парами стоит, его сюда вывезти — пара пустяков. Могу коллегам в Вильнюс хоть сейчас позвонить.