Синтез
Шрифт:
— Осталось выяснить, кто, в чём больше заинтересован. И при любом решении моего вопроса с привлечением вас, вы будете выставлять мне свои требования, отказаться от которых я уже не смогу, даже, решив отказаться от вашей поддержки. Я вас правильно понимаю?
— Всё решается индивидуальным путем. В разумных границах возможно всё.
— До поры до времени. — На этот раз Манчини остановился и также исподлобья взглянул на Глена. — А время вещь текущая. Я сейчас под вас лягу в индивидуальном порядке, а вас и не будет через пару лет. Закрыть меня всегда можно будет при наличии компромата, которого в ваших руках будет предостаточно. Ведь так? Причём компромат этот будет двойного действия: и против меня и против, к примеру, вас, если, к примеру, вас, кто-то решит подсидеть и сольёт вместе со мной. Всё очевидно. Убедите меня в том, что я очень далек от истины.
— Знаете, Леонардо, я
— Я пока не понимаю, о чём идет речь, — признался Манчини, хотя в глубине души уже плясал от радости. Не будучи до конца уверенным, он всё же постепенно убеждался в том, что его расчёт оказался верен.
— Что же, карты на стол, — объявил Хайден.
— Прошу прощения, — прервал его Манчини, — касательно вашей помощи. Вы сможете разрешить мои проблемы в случае их возникновения с кем бы то ни было?
— Поясните.
— С Драконом вы сладите?
Хайден невольно вздрогнул. Он тут же покрутил головой, словно разминая шею.
— Вы верите в легенды? — спросил он Манчини.
— Я верю в деньги. И мне, как ни странно, кое-что известно о происхождении героина. Со слов Князя, разумеется. И очень бы не хотелось оказаться в должниках у Дьявола. Вы со мной согласны?
— Замечательная метафора, — одобрил Глен.
— Метафора это или нет, но на мой вопрос вы не ответили, — настаивал Манчини.
— Мы способны оказать любую поддержку, какую посчитаем нужной, — уходя от ответа начал Хайден, — и, как я уже говорил, если урегулирование возникших проблем будет непосредственно в наших общих интересах, то вы можете на неё рассчитывать.
— Ага, а степень общих интересов вы будете определять по своему усмотрению?
— Вы гораздо более уязвимы, чем вам кажется, даже если не принимать во внимание ваши опасение, связанные с так называемыми «драконами», — вздыхая, произнес Глен.
— Ну, что уж, и не в таких передрягах бывали.
— Всегда найдется кто-то, кто окажется сильнее. Всё дело во времени. Верно? — Глен заглянул в глаза Манчини.
— Давайте ваши карты, — сказал Леонардо.
— Артур Фридман дружил с Диего Санчесом…
— Я всё понял, — оборвал его Манчини, безгранично ликуя в глубине души. Он всё верно рассчитал.
— Вы уверены? — спросил Глен, что есть сил, скрывая своё удивление.
— Абсолютно, — ответил Манчини, — у вас есть срок для моего ответа с предложением конкретных действий?
— Два дня, — объявил Глен, хотя заранее он на это не рассчитывал.
— В субботу? Замечательно! — Манчини вспомнил, что о своём решении, касающемся возврата героина его хозяину, он также должен был сообщить в субботу. — Как мне вас найти?
— Я сам вас найду, — сказал Хайден.
Часть VI. Глава 9
К девяти часам вечера в четверг Максим уже исколесил весь Центр города. В отличие от его былого, вернее сказать, обыкновенного настроя, присущего ему в тех случаях, когда он бродил по городам, не так хорошо изученным а, тем более, не изученным вообще, он почти не смотрел по сторонам и не старался охватить взглядом как можно больше чего-то нового, не проявляя ни малейшего интереса, ни к архитектуре, ни к памятникам, ни к чему бы то ни было, что обычно вызывало у него живой интерес и, ни с чем несравнимое, ощущение соприкосновения с неизведанной красотой истории. Он просто шёл ради того, чтобы идти. На ходу ему лучше думалось. Какая избитая фраза, но это так. Единственная незадача состояла в том, что думалось-то, может, и лучше, да результатов этот процесс не приносил. Максим снова, в который раз, оказывался в тупике, куда он попадал, бродя по лабиринтам, сплетенным из собственных мыслей. «Что я получил от встречи с Леонардо Манчини? Ничего. Что получил Леонардо Манчини от встречи со мной? Очевидно, что-то получил, и это было видно, — подводил итоги Максим. — Вывод: все от меня получают пользу, не давая мне ничего взамен. Я, действительно, лишь катализатор происходящих событий, никак не влияющий на их ход. Все как-то влияют, а я только выталкиваю им информацию, причем, совершенно не задумываясь о её ценности. Ну, я, возможно, чересчур увлекаюсь самоуничижением, но ведь, как ни крути, а крутят мной. И, чёрт возьми, не знаю я, что делать! Но, трижды «чёрт возьми», нужно поменять это положение. Мне двадцать шесть лет! Ё-мое, ведь,
В десять часов Максим договорился встретиться с Сарой. Он попросил её об этом, не сказав конкретно для чего именно. Но Сара и сама горела желанием и узнать что-то новое об исчезновении Маргариты и обсудить, что же всё-таки делать дальше. Сара, будучи натурой деятельной и инициативной, готова была на всё и ко всему. Максим, также, будучи натурой деятельной, но несистематизированной и разбрасываемой в разные, самые немыслимые стороны, чему возможно способствовала его неуправляемая даже им самим деятельность, при том, что он был совсем не инертным, также был готов на всё и ко всему, но что это всё, определить не удавалось. Раз он решил отправиться в Ветреный, дабы приступить к чему-то, с чего можно будет начать при всем богатстве выбора, нужно было подробней узнать у Сары об этом селении и об их приятеле, разузнавшем о Белоснежке.
Следы, прощающегося с Городом, солнца, терялись, плавно бросая тени от домов на стены домов, кидающих их дальше до тех пор, пока тени не превратятся в темноту, которая, не успев стать темнотой, будет разбавлена множеством искусственных солнц, призванных прийти на помощь не столь сильному лунному свету.
Именно в такие часы Максиму приходили в голову самые нереальные планы и неосуществимые мечты. И нереальными, и неосуществимыми они были не потому, что их невозможно было реализовать или осуществить, в принципе, а из-за намеченного срока их реализации и осуществления. Терпение Максима никогда не совпадало с возможностями. И поделать с этим он, как ни старался, ничего не мог. Прекрасно понимая, что объем устанавливаемых им для самого себя задач он не осилит, он не мог остановиться, намечая план действий. Ему казалось, что жизнь закончится завтра к вечеру, и за завтра нужно сделать всё. И не имеет значения, что даже при самом оптимистическом развитии событий времени требуется в разы больше, он в эти моменты был уверен, что именно завтра он завладеет волшебной силой и всё осуществит. Никогда не срабатывало. А он всё планировал, планировал и планировал. А потом злился, злился и злился. И злиться он начинал с утра, потому как, как ты не крути, а оно, утро, всё же мудренее вечера, и уже с утра он понимал абсурдность поставленных сроков и… это его злило. А когда планы рушатся на старте, марафон лучше перенести.
«Что со мной не так? — думал Максим. — Может это национальная черта? Глупо, конечно размышлять о национальных чертах в мире, где стерты границы между национальностями. Русские долго запрягают, но быстро ездят? Что за чёрт! Я не могу долго запрягать. Я могу только долго готовиться к этому, планируя, как бы быстрее запрячь. Кажется, у Достоевского было что-то про отличие русского от немца. Немец может всю жизнь работать, откладывая деньги, копить на старость, на наследство, на что угодно. Но, постепенно, планомерно, терпеливо, понемногу, медленно, но верно идя к поставленной цели. А русский так не может! Ему нужно всё и сразу! Вот рулетка — то, что надо. Пан или пропал! Или всё твое или пулю в лоб. Потому что терпения нет? А может воли не хватает? Манчини тут прав о недостатке волевых качеств. Есть тут связь? Как приятно и захватывающе обсуждать что-то, а не осуществлять это. Эх, и к чему это я всё сейчас? Буду терзать себя в свободное от… Вот от чего я могу тут быть свободным? Второй месяц «балду» гоняю. На стройку собирался. На кой чёрт собирался, если до сих пор не на стройке? Всё, найду Риту и пойду работать. Вот, хоть тут определился. Всё, всё, всё. А сейчас у меня встреча с Сарой. Вот, я только и делаю, что встречаюсь. Всё, я сказал. Иду на встречу».
— Есть что нового? — с ходу спросила Сара.
— Я собираюсь в Ветреный, — заявил Максим.
— Зачем? — по-деловому поинтересовалась Сара. — Мороженое хочу.
Максим вопросительно посмотрел на Сару и улыбнулся.
— Извини, — весело начала объяснять Сара, — привыкла, что Кальман всегда рядом. Пойдем до сквера догуляем.
Сара жила далеко за пределами бульварного кольца, но с инфраструктурой тут было всё замечательно. Максим давно отметил для себя, что забота о населении, в отличие от его великой родины, здесь не пустой звук. Во всяком случае, он пока не увидел чего-то обратного. «Хотя, — думал он на этот счёт, — сравнивать с моей страной, моей бывшей страной, какую-либо, по-настоящему, цивилизованную просто-напросто нелепо. Вот что-то на подобии Сьерра-Леоне ещё в одной весовой категории».