Синтез
Шрифт:
— Нужно, Чен, очень нужно. В городе все знают, что это ты, скажи это так? — Манчини терял терпение.
— Он повел себя, ой как непорядочно. Так нельзя. Ты согласен со мной? — улыбаясь, ответил Чен.
— Спасибо, — Леонардо выдохнул, не спуская с Чена глаз.
— Ты только за этим приехал? Мог бы прислать открытку.
— А остальных? Все в городе уверены, что это дело тех же рук.
— Дорогой Змей, я польщен, что всё сошлось на мне, что я стал «карающим мечем справедливости». Крайне польщен. А разве не ты?
— Спасибо, Чен. Ещё раз спасибо.
Леонардо встал, пожал Чену руку и направился прочь из ресторана.
«Часть
— Давай домой! — крикнул Манчини водителю.
По дороге, все же, Манчини, заехал ещё в несколько мест, встретился с Ремоном и домой добрался уже в девятом часу вечера. При подъезде к дому он обнаружил незнакомый автомобиль, стоящий на противоположной стороне дороги, прямо напротив въезда в гараж. У незнакомого автомобиля стоял незнакомый человек.
Как только Леонардо вышел из машины, незнакомец тут же направился к нему и, подойдя, очень вежливо обратился:
— Добрый вечер, Леонардо. Прошу вас, садитесь к нам в машину. Нам необходимо отъехать. Заранее спасибо.
Манчини поднял голову и тихо посмеялся.
— Е-мое, куда же я без вас?
Леонардо и Глен Хайден прогуливались по аллее удаленного от центра города парка.
— Не возражаете, я не буду представляться? — мягко спросил Глен.
— Вам разве возразишь? — ухмыльнулся Манчини.
— Надолго я вас не задержу. Я изложу некоторые требования к вашей текущей деятельности, а вы подтвердите свое согласие. Не более. — Глен очень волновался, речь он готовил заранее. В настоящий момент он очень отчетливо понимал, насколько его карьера зависит от результата этой встречи. А кроме карьеры и его будущего, будущего его семьи, его сейчас ничего не интересовало. Именно поэтому, он, будучи до крайней степени напряженным, приложил все усилия, чтобы его собеседник ни на секунду не усомнился в его уверенности и власти, власти не только, как представителя официальной власти, но и как неоспоримого хозяина положения, пришедшего на встречу только с одной целью: продиктовать свои условия и проконтролировать их дальнейшее исполнение.
— Я так полагаю, у меня нет права выбора? — поинтересовался Манчини.
— Вы правы, — ответил Хайден, — у вас нет такого права. Итак, речь пойдет о незаконном бизнесе. О прибыли с этого бизнеса, и о капитале, который складывается из этой прибыли, а также о надежном помещении этого капитала.
— Ваша организация предлагает банковские услуги? — спросил Леонардо.
— В какой-то мере, да. И наш банк может оказаться куда более надежным, чем Центральный банк города.
— Он
— Всё зависит от добросовестности вкладчика. Давайте не станем отвлекаться. Времени у нас с вами совсем нет. Речь пойдет о торговле героином. О торговле тем, что вы уже пытались купить, а потом решили пойти более простым, не столь затратным путем. Нам известно то, о чем вы сейчас подумали.
Поскольку до конца Глен не был уверен в том, что именно Змей причастен к похищению наркотиков со склада, и они всё ещё у него, он решил не конкретизировать свою информацию на этот счёт и уж, тем более, ни в коем случае не стал говорить о том, что это всего лишь его подозрение.
— И о чём же я сейчас подумал? — вдруг спросил Манчини.
Глен не был готов к такой игре — очень уверенно себя вёл оппонент. В олтличии от Хайдена, для Манчини оперативная работа была не новинкой.
— О крупной партии наркотиков. Крупнее той, что вы намеревались купить, — сказал Глен.
— Не совсем понимаю, о чём вы говорите, — Манчини повёл игру по-своему, — насколько мне известно, покойный Артур Фридман по прозвищу Князь имел непосредственное отношение к очень крупной сделке. Возможно, именно о ней вы и говорите…
— И именно ваши люди оказались в тюрьме из-за того, что приняли участие в сделке покойного Артур Фридмана… по прозвищу Князь. — Хайден не сдавался. Как бы ни был он настроен на победу, от которой зависела его карьера, он ощущал себя школьником, чувствуя, что его собеседник гораздо опытнее в этом отношении.
«Аргументы у него, несомненно, есть, — думал Манчини, — и, пожалуй, он меня задавит. Но, что он от меня хочет? Признаться, что он прав? Предложить первому выставить условия? По любому, они не слезут, раз решили залезть, даже если у них ничего нет. Ещё хуже будет — закроют, или просто отомстят. Нет, раз уж так случилось, нужно подружиться. Но, ни в коем случае не попасть в жесткую зависимость. Как, как, как? Пощупаю, пока он не начал».
— И всё равно я не вижу где большая партия. Даже, если предположить, что кто-то где-то как-то попался.
Глен остановился и взглянул исподлобья на Леонардо.
— А вы думаете, это имеет значение, в принципе? Я же сказал, я намереваюсь изложить вам определенные требования. А вам нужно согласиться. Всего лишь.
— Требования какого характера? — спросил Манчини.
— Это уже другой разговор. Вы хотите очень быстро провернуть сделку, засветиться, признать, что были в сговоре с Князем, участвовали в той сделке на заводе, признать, что перехватили у Князя все дела, абсолютно все…
— Что вы от меня хотите в итоге? — перебил его Манчини, поняв, что весь этот поток требований лишь угроза, выраженная в возможных грядущих неудобствах и рассчитанная на вероятный компромисс, конечным итогом которого, тем не менее, являются задуманные требования. «Но, если я ошибся в расчете? — думал он. — Об этом лучше не думать».
— Начну с того, что вам не грозит. Мы не предъявим вам обвинений, а в том случае, если предъявим, то спустим всё на тормозах. Вы сможете рассчитывать на нашу поддержку в некоторых делах. В определенных делах, польза от которых будет обоюдная. Вы, я думаю, понимаете, что всё это предельно условно, и обсуждаемо. Мы заинтересованы в контроле, вы в сотрудничестве.