Синто. Героев нет
Шрифт:
— Ах, лорд Синоби, я еще не имела возможности поблагодарить вас за столь чудесный подарок. Спасибо вам огромное, — и я, встав на цыпочки, поцеловала Синоби в щеку, хорошо, что он невысокий, а то прыгать бы пришлось.
Он откашлялся, приходя в себя.
— Носите с удовольствием, леди некст Викен.
Я наткнулась на ледяной взгляд отца, вот это действительно плохо.
Когда мы вдвоем сели в флаер, отец выставил автопилот и залепил мне пощечину, вернее, попытался, я ожидала чего-то такого и отбила руку.
— Отец! — я тоже разозлилась.
— Дура, идиотка, считаешь себя умнее всех?
— Отец, послушай!
Он продолжал выдавать ругательства тоном, от которого стыла кровь в жилах.
— Да послушай же! — в бешенстве вскричала я.
Он наконец замолчал, и я тоже взяла себя в руки.
— Выслушай и не перебивай, пожалуйста. Я не
— Замечательный план, — как-то горько сказал отец. — Ты не учла одного — он садист, ему нравится быть хозяином женщины, оставлять синяки, брать без согласия. Ты никогда не задумывалась, почему он ходит к проституткам, а не к гейшам, и почему никто из них ни слова о нем не скажет?
Задумывалась, но не додумывалась, что все так плохо.
— Все-таки я рискну; даже если ничего не выйдет, это лучше, чем прятаться и дразнить его издалека, — сказала я спокойно.
— Не выйдет… Это если ты в регенератор попадешь? Так?
— А о чем ты думал, когда я к пиратам летела с утвержденным планом «жертва», — вновь взбесилась я.
— Ни о чем не думал… НЕ ЗНАЛ я ни о чем!!!
— Извини.
Мы помолчали.
— Что ты там сказала о неврозе?
— У меня проблемы… Наложилось все одно на другое — проблемы с Вольфом, конструкторами, с Илис… с Тукиным… И количество перешло в качество… Мне нужна квалифицированная помощь и хотя бы неделя здесь на Синто.
Отец посмотрел на меня изучающе.
— Ты выглядишь нормально, но чуть более взвинчена, чем обычно.
— Неужели ты думаешь, что я вру?
— Нет. Ты понимаешь, как важен каждый день сейчас, и как ты нужна на Дезерт, не Ронан, не я, а именно ты? Ты сама назвала себя фактическим лидером пилотов, тебе надо удержать эту позицию. Да и контракт еще не подписан…
— Я это понимаю, и именно поэтому я хочу вернутся туда в нормальной форме, чтоб не развалиться в самый не подходящий момент.
— Ладно, у тебя есть неделя. А что там за проблемы с Вольфом?
— Мы плохо расстались.
— В смысле?
— В смысле, не знаю, сойдемся ли мы снова.
— Дура.
— Перестань меня оскорблять, — почти со слезами попросила я. — И так тошно.
— Извини.
Где-то зажглась сверхновая, лорд Викен извинился.
Наше поместье не изменилось, Эзра тоже; действительно, есть что-то приятное в неизменности некоторых вещей.
Пока отец работал в кабинете, я созвонилась с мамой Яной и попросила ее посоветовать мне хорошего психолога-кризисника, который мог бы не докладывать о моем обращении своей семье. Мама Яна задумалась, порылась в записях и нашла некую Лодзь-Хитроу, но заметила, что не знает, сможет ли та не докладывать обо мне. Я поблагодарила и сказала, что в крайнем случае попрошу у психолога наводку на кого-нибудь еще. Да, мы действительно тоталитарное общество, где нельзя спрятать личную жизнь, но все привыкли к этому и, как правило, не видят тут проблемы. В каждой семье существует система отчетов ее членов обо всем, все собирают информацию на всех, копят ее, как деньги, ею обмениваются, платят за услуги и даже товары. По-моему, нигде, кроме нас, нет так называемых личных файлов, которые может просмотреть любой, оставив, правда, информацию о себе. Я подумала, что давно не проверяла, кого ж я могла заинтересовать. Кошмар, несколько десятков — и Грюндеры, и Китлинги, и Хоресы, и все конструкторы, несколько незнакомых фамилий, которые я в свою очередь просмотрела, коммерсанты средней руки, наверняка по просьбе Моргана, а может, и Хелен-Инги. И господин Ташин. Я посмотрела его файл — не густо, как, впрочем, и у меня: родители, инорожденный, с двенадцати лет пребывал за пределами Синто, вернулся, отказался от семьи по личным причинам, сейчас там-то, делает то-то, отдельная пометка красным «не репродуктивен». Вот гады, зачем такое афишировать, парню и без того несладко, да и вообще этот файл оставлял впечатление, что перед нами взбалмошный отщепенец. Постаралась свежим взглядом посмотреть на свой. Родители, естественнорожденная, брат, воспитывалась в семье Синоби, прошла полный курс обучения в Доме Красоты таком-то, Тропезское космолетное с отличием, работаю за пределами Синто, некст, запрет на замужество. М-да, несколько эклектично, но никчемной дурой точно не назовешь.
На этой минорной ноте я решила связаться с Лодзь-Хитроу. Интересное сочетание фамилий: Лодзь — что-то вроде экономической полиции и прокуратуры, а Хитроу — большой и сильный род, поставляющий психологов и аналитиков в другие семьи. Причем Хитроу активно принимают новых членов, собирая по всей обжитой территории одаренных детей для бесплатного обучения, а вот когда уже выучившийся психолог или аналитик меняет семью, тут-то и возмещаются с лихвой все затраты на обучение. А госпожа Лодзь-Хитроу могла родиться вообще какой-нибудь Уотсон-Бромер. Вообще, как считают иностранцы, тот, кто поймет, когда и по какой причине синто меняют фамилии, и знает, какой род занятий им соответствует, может заявить, что понял синто. Так вот, Лодзь-Хитроу — получается психолог-криминалист. Ну что ж, это все же лучше, чем кто-то из набивших лично мне оскомину семей Шур, Соболевых и Грюндеров.
Лодзь-Хитроу оказалась приятной женщиной лет сорока с добрыми глазами, — с жертвами работает, что ли? Я сослалась на маму Яну и выложила свою просьбу. Психолог сказала, что может не докладывать обо мне, если не будет специального на то распоряжения. Меня это устроило. Договорились встретиться в парке завтра с утра, на нейтральной территории, так сказать.
Утром я вышагивала среди залитых солнцем полянок, посматривая на занимающихся чи-гуном, с грустью вспоминая, когда же я в последний раз тренировалась. Госпожа Лодзь-Хитроу к моему появлению как раз закончила тренировку, мы стали прогуливаться, и я принялась объяснять, в чем проблема и чего я хочу. Пришлось рассказать обо всех событиях, начиная с полета к пиратам. Это оказалось на удивление трудно, все время хотелось что-то пропустить, переиначить; естественно, я не назвала ни одного имени или места, но, тем не менее, было дико вот так делиться информацией. Даже рассказала об обмене клятвами с Даниэлем, но о Таксоне правды не сказала. Психолог уцепилась за этот момент, пришлось выкручиваться, говоря, что я возбуждала мужчину, не возбуждаясь сама и не получая разрядки, и что мне это в принципе нравилось. Лодзь-Хитроу сделала какие-то выводы и воздержалась от дальнейшего раскручивания этой темы. В конце моей исповеди она заметила:
— Нескучная у вас жизнь.
— Это уж точно.
Психолог меня успокоила, сказав, что при такой колоссальной нервной нагрузке и постоянной усталости подобное было неизбежным и что грубых нарушений в применении пси-техник, в принципе, не было. Потом обсудили, что же делать дальше. Выходило, что надо встретиться с Даниэлем и объясниться, ибо боязнь причинить ему боль все же очень давит на меня. Потом надо поговорить с Вольфом и выяснить, есть ли шанс вернуть прошлые отношения, или они ушли навсегда, и надо жить дальше. И еще, не злоупотреблять «играми», это значит с Таксоном больше «не баловаться». Строго-настрого соблюдать режим и высыпаться. И постараться понять и простить Илис, что представлялось мне самым трудновыполнимым. А насчет ребенка, Тукина, молиться Судьбе и предкам, чтоб хранили его. Вроде бы, все просто до безобразия, но когда тебе это говорит дипломированный психолог, это действует, уж не знаю почему, но действует. Мне стало легче, я полностью поверила, что смогу справиться со всем.
— Госпожа Лодзь-Хитроу, есть еще одна проблема, — сказала я, жутко стесняясь.
— Еще? Ну, выкладывайте.
— Возможно, я повторяю, возможно, мне предстоит грубый секс, на грани насилия. Как вы считаете, я могу поставить «зеркало» или хотя бы маску.
— Вам лучше этого избежать, для полного счастья вам только изнасилования не хватает.
Я умоляюще на нее посмотрела, не надо сыпать соль на раны.
— Маска не поможет, — все же сказала она. — Или «зеркало», или ничего, и в любом случае ко мне, на следующий же день.