Синто. В одну и ту же реку. Часть 4. Чужие звезды
Шрифт:
Я вернулся в кресло рядом со спящим плом и позволил телу отключиться.
Выдернул меня все тот же укол и писк
— Ну?
— Сказали, что если сутки переживет, то выживет.
— Ладно, постараюсь тебя не дергать. Отдохни. Часа через три-четрые буду в больнице… Наберешь меня если…
— Ясно.
Я опять провалился в вязкое беспамятство.
Казалось, только закрыл глаза, как кто-то затряс меня за плечо.
Лорд Викен… Все тот же смертельный холод в глазах и только движения выдают крайнюю усталость.
— Как ты?
Я не сразу понимаю смысл вопроса и открываю рот, чтобы привычно ответить, но потом понимаю что он спрашивает
— Нормально…
— Взяли Линдта, — и Викен тяжело сел рядом, — свидетельские показания, косвенные улики… Он выкрутится. ФальКа, заставь его сделать признание, разболтай! Нужна всего лишь запись, просто чтобы он сболтнул лишнее. Не для суда. Я сам не могу… убью его… А сейчас нельзя, — тихо добавил он.
— Сможешь? — боль растопила холод в его глазах и прорвалась наружу.
Я молча кивнул.
— Хорошо. Он отвезет тебя, — кивнул на поодаль стоящего человека, — и привезет обратно. А я, наверное, выключусь…
Пока я спал, моего невольного напарника уже куда-то забрали, и теперь Викен занял его место на диване.
Я встал и пошел к полицейскому по привычке бросив взгляд на строку «тяжелое, стабильное»…
Разболтать… Это я могу. Я могу разболтать любого на любую тему. Да пусть прокиснет моя кровь, если я не выманю у этого Линдта признание.
Сейчас поздний вечер, и адвокаты Линдта настаивали на том чтобы его отпустили на ночь домой. Трехчасовой допрос Робинсоном подходил к концу, и я понимал почему лорд Викен не смог, почему попросил меня. Линд издевался надо всеми, будучи уверенным что ему ничего не будет, что его имя немного потреплют в масс-медиа и на этом все остановится. Я настраивался на него, АГО-техники не только превратили меня в размазню не способную совладать с собой, но и дали кое-что.
Робинсон вышел и зашел я…
Линдт бросил презрительный взгляд. Я сел напротив него за стол.
— А с вами я вообще разговаривать не буду.
— Боитесь сболтнуть лишнего? Устали? — отозвался я.
— Нет, мальчик, ты просто не стоишь моего времени и сил.
— Так вот оно что… Поэтому мне дали уйти. Но знаете, даже столь никчемное существо как я, спутало вам все карты. Лорда Викена вызвал я, сам, напрямую. Не стал биться в истерике и делать официальных заявлений, — задумчиво продолжил я. — Кто-то здорово просчитался во мне, вы не находите?
Линдт лишь презрительно фыркнул.
— Понимаю… То что червяк уполз, и даже порвал сеть, не отменяет того факта что он червяк, — евс согласно презрительно скривился. — Только вот, добро пожаловать в наши червячьи ряды, мистер Линдт, — перегнувшись через стол, тихо и злорадно произнес я. — Вы были богом. Держали жизни и судьбы в своих руках, решали кому жить, а кому умереть и как умереть. Наверное, это пьянит, — с завистью прошептал я, — придает жизни особый вкус и остроту: изображать червяка, а быть богом.
Линд попытался «закрыться», но поздно, я уже «поймал» его и продолжил.
— Но это в прошлом. Маска червяка отныне станет лицом, а крылья вам обрубили сегодня.
Вы правы, до суда дело не дойдет, ваши адвокаты дискредитируют показания и не допустят ареста по обвинению. Но вы ведь не вчера родились и знаете, что делают с отработанным материалом. А вы отработаны. Робинсон не спустит с вас глаз, даже если свыше ему прикажут это сделать. Он найдет способ выполнить приказ и не оставить вас без внимания. Вы отработаны. Вы заразны. Никто не приблизится, никто не свяжется. Червяк, чей удел дрожать за свою жизнь. Вдруг хозяева все же решат
— У Робинсона нет доказательств, — попробовал защититься Линдт, — и если он выпустит в масс-медиа хоть слово, помимо извинений за незаконный арест, то очень плохо кончит. Он еще ответит за то, что я вынужден слушать твои бредни.
О, Линдт сменил насмешку и презрение на настоящее раздражение, а значит и страх. Он почти готов…
— Вы так уверены… Думаете, вам позволят всё начать заново, верней продолжить. Думаете, на место Робинсона поставят безмозглую марионетку и это всё решит? А вы не задумывались о том, что люди, способные зарабатывать большие условные, не жертвенные овцы, они сами хищники и им очень не нравится бояться. Этот аспект вы рассматривали? Посмотрите правде в глаза — вы списаны. Вы такой же червяк как и я, только у меня больше шансов дожить до следующего рождества. И вам страшно, хоть вы и пытаетесь это скрыть даже от себя. Очень страшно из всемогущего вдруг превратиться в беспомощного червяка, и гадать когда и кто раздавит, — с торжеством и презрением закончил я.
— Послушай ты, мокрица, захлебываешься от радости что твоего любовничка спасли, да и сам ты увернулся. Напрасно. Рано радуешься. Я выйду отсюда, и вам всем мало места будет.
— Ты так и не понял, — спокойно парировал я, — Ты. Ничего. Не сможешь. Сделать. — Произнес я. — Адвокаты тоже люди… У всех свои проблемы. Да и знаешь ли держать деньги на обезличенных счетах весьма опасно.
Линдт застыл в шоке. А я осклабился самой гадкой из ухмылок, всматриваясь в него как в пришпиленное насекомое.
— Блеф.
Ухмылка стала еще шире.
— Никогда не видел еще живого покойника, — весело ответил я.
— Мразь! Думаешь, сделал меня, и я сейчас начну трястись от страха? Вот тебе! — и он продемонстрировал жест — четыре пальца, — Запомни, синтское дерьмо: я не ты. Никогда я не стану скулящим червем. Я не боюсь смерти.
Я согласно кивнул.
— Ни смерти, ни позора, никого и ничего. Поэтому так долго продержались. Но всему приходит конец. Прощайте.
И я встав, стремительно вышел. Если начал блефовать, нельзя останавливаться. Теперь главное не промахнуться с фамилией. Блэкмор назвал эти девять фамилий, и я успел одним глазом глянуть общеизвестную инфу о них…
Два адвоката Линдта переговаривались между собой, демонстрируя презрение окружающим плебеям. Когда я подошел, меня удостоили взгляда «Что это?»
— Господину Морисону НЕ УГОДНО, чтобы вы продолжали представлять интересы Линдта, — тихо произнес я, глядя в глаза старшему.
Тот не смог полностью скрыть удивление и переглянулся с партнером. Бросив многозначительный взгляд на второго, я отошел.
Наглый, тупой блеф. Но азарт подсказывал: так надо, так правильно. Адвокаты не стали задавать вопросов, отчасти не успели, отчасти поостереглись. Значит из девяти анцесторов я выбрал правильную фамилию. Отойдя, я стоял почти отвернувшись, следя за адвокатами в блеклом отражении на дверях. Старший, надев блокатор голоса набрал кого-то, произнес несколько фраз, пауза, он опять переглядывается с напарником и переспрашивает. Оба адвоката смотрят в мою сторону, разговор не окончен, наконец, старший получает какие-то указания, и неосознанно кивает. Удивленно и озадаченно переговаривается с младшим, они разворачиваются и… уходят.