Синяя кошка

Иванушкин Александр

— Только с двумя глазами. Или даже с тремя.

— Зачем третий?

— Для запасу.

И чёрная молния чуть не скусила мне голову. Однако я был уже у выхода.

— Будешь пятимерной, Мона чёрная стрела.

И я махнул рукой, как это делала сестрёнка лапкой, когда выбрасывала меня отсюда.

Тары рядом не было. Я даже не помнил как здесь заснул. Это мед центр с разбитым Медом и прочим, уничтоженным котами, хламом.

— Хитрый кискин, ты — вороватка!

Какое-то кривое чучело в углу. Козлиная морда, красные глазки.

— Какая

ещё ватка? Ты кто такой?

— Я Пох Потрох! Ужасун и упиватор!

Местный пробрался в шахту! Спинной мозг требовал у головного немедленно уничтожить этого странного упиватора, и я перекрестил чучело мечами. Пох Потрох распался на четыре части, а затем сросся обратно и заблеял размахивая лапами:

— Пох стихийка! Невплечо! Кискин, патла, назат мой люпов! Я прагмак тавал! Твой люпов скис!

«Люпов» — это любовь? Так моя любовь при мне. Ничего она не «скис». И ничего ты мне не давал. Если тварь неуязвима физически, может она уязвима морально?

— Олеандры.

Проникновенно сообщил я чучелу и вышел в коридор. Навстречу мне шла Тара и светилась как солнышко. Я тоже, глядя на неё не мог согнать с лица идиотскую улыбку. Мы встретились и просто стояли улыбаясь.

Придурошный Пох Потрох, что выскочил вслед за мной, стал полупрозрачным, дёргался и орал, но совершенно беззвучно. Стихийка, значит. Мы с Тарой соприкоснулись лапками. Пох еще раз дёрнулся и исчез. Тара его так и не увидела.

Первый местный оказался очень странным. Неким загустением воздуха, которое от нашего с Тарой счастья рассосалось в ничто. Не очень хорошо использовать счастье в тактических целях. Однако кто знал?

Я обнял жену, и мы отправились наверх, к енотам. Паучки разбегались по стенам. Если синяя кошка правит нашей водой, то этот урод с претензиями, похоже — житель стихии воздуха. И это плохо.

От чужой воды мы защищены чудовищным количеством голодных феек, а вот от чужого воздуха, судя по всему, только личным счастьем. И как сделать воздух безопасным для всех?

У шахты Дёмыч доложил:

— Все трофеи в кузнице, металки в замок закатили, Лютик их переделает для стен.

— Отлично, Дёмыч. Нужны коты горелый лес в озеро таскать. Выгоняй всех наверх. Как там Кабан?

— Да вот он.

Бесхвостый Кабан выглядел сурово и грустно.

— Ра, уволь из гвардии. Буду чётко обороной и новобранцами заниматься. Мирон рейды легко потянет. Мозг в нём есть.

— Как скажешь. В гвардию Лайму и еще десяток самых резких на сегодняшний день. Не зависимо от пола. Главное — мозги и ловкость. Если попадется вариант «мозги и сила», тоже бери.

— Распоряжусь. Слава синей кошке!

— Слава синей кошке.

К разговору подтянулись Гуг и Корви младший. У Гуга явно была просьба личного характера. Он ждал, когда я останусь один. А вот у Корви было публичное заявление.

— Ра, Гоша всех приглашает на просмотр первой передачи. Синяя кошка по его сценарию сделала маленький ролик, и праведник хочет показать его всем.

— В

столовой вечером, перед ужином. Нормально?

— Я передам.

Очень интересно будет посмотреть. Дёмыч убежал собирать команду на грязные работы. Кабан удалился заниматься «обороной и новобранцами», Корви младший отправился оповещать праведника о времени и месте первого нашего киносеанса. А вот Гуг остался переминаться с ноги на ногу.

Тара — ангел. Не лезла в разговор с мнениями и советами, не тянула одеяло на себя совершенно. Тихо стояла рядом, обнимая лапкой за талию. Не отпущу.

— Говори уже, Гуг. Что случилось?

— Ничего не случилось. У меня просьба.

— Не тяни. Тара никому не расскажет.

— Ну, я хочу, чтобы ты вытащил сюда определённого человека.

— Ксюнчика?

— Ксюнчика.

— А жена енот?

— Ра, не могу я…

— Не зарежет вас ночью?

— Что ты! Эльвастра художник. Просто засадит всё вокруг кровавой глицинией и чёрными розами. Она очень тонкая натура. И всё уже почуяла. Между нами нет лжи.

Глициния, так глициния. Будет тебе Ксюнчик.

— Хорошо. Давай наверх. Нас ждёт водная преграда.

И бежевый кот скрылся в шахте. В шахте, кстати, уже шли по стенам бледные тонкие корешки. Вниз, к аквариуму, рвалась наша лиана.

Во второй шахте корешки эти уже были толстенькие, в бурой корочке. Я старался их не задеть, не поцарапать. Утро было солнечное. Посаженная вчера старым енотом Баллом семечка пустила не только корни, но и ветви.

Пока тонкие и светло-зелёные, эти ветви расходились от корней в стороны. Каждая к своему окну. Редкие тёмно-зелёные с бордовыми кончиками листья по форме походили на листья ивы, только гораздо больше размером.

Еноты плавали в озере туда-сюда. Что-то уже колосилось на берегу. Работы по озеленению радиоактивной пустыни кипят. И хорошо. Наверх прибывали коты. И как нам на тот берег попасть? Сестрёнка?

В озере булькнуло, и на поверхность всплыли круглые метровые листья. Кувшинки какие-то. Они образовали дорожку, соединившую остров с берегом. Слава синей кошке.

Мокрый Балл выбрался на дамбу рядом с нами:

— Доброе утро, Ра. А вы говорили, что магия здесь не работает.

— Доброе утро. Это не магия.

Мокрый Енот рассмеялся:

— Самая настоящая магия, которую можно назвать божественной.

Пусть называет как хочет.

— То, что вы уже сделали, впечатляет.

Похвалил я его.

— Пока синяя кошка отзывается на мои просьбы, я — всесилен.

И смеётся. Надеюсь мы его посадки не сильно потопчем. Я шагнул на кувшинку. Она поддалась подо мной, но не утонула. Рыбы там её снизу подпирают?

Тара не пошла за мной.

— Я не могу оставить тех, о ком забочусь.

Ага. Её ждут злобные беременные кошки, не способные ни за водой в столовую сбегать, ни за рыбкой. Но как её оставить? Надо каждое ушко поцеловать, в кончик хвоста дунуть. Почухать за бока…