Синяя кошка
Шрифт:
— Ра, может хватит кустом прикидываться?
Убью гада. Длинный прыжок, и Лютик ныряет с переворотом навстречу. Он пнул меня в полёте ногой в живот, слишком быстро и точно, но я успел его щёлкнуть хвостом по носу.
И выплюнул ветку изо рта.
— Кому костры жгём?
— Ты с этой твари свалился?
— Я передам, как ты её называешь.
— Не надо.
— Так кому костры?
— Местные своему поху грибы жгли. Эй, выходите. Это великий Ра. Он вас не съест. Ну может
Местные не выходили. Но уже боялись чуть меньше.
— А ты как с ними задружил?
— Я не дружил. Я медведя положил тут недалеко. И они за мной увязались. Их то ли подарили, то ли продали, я не понял.
— Работорговлей значит занялся?
— Ра, их папа перед смертью решил, что со мной безопаснее. А убивать рука не поднимается. Не за что.
— Так это гарем! Ты же покажешь свой гарем другу?
Лютик скривился и гаркнул в кусты.
— Вышли на свет! Быстро!
Кусты зашевелились, но никто так и не вышел, потому что нас накрыла тень, и Мона позвала своим непростым голосом:
— Раа!
Вот теперь из этих кустов точно никто не выйдет. Тень исчезла, Мона поднялась выше кружить и ожидать. Она честно сообщила, что вернулась из разведки, и я могу лезть на самое высокое дерево.
— Что за птица?
— Это Мона. Она летает.
— Вижу. Ладно, Ра. Что сказать хотел?
— Привет.
— Понятно. Это всё?
— Нет. На Мону седло нужно позарез. Чтобы руки освободить.
— Сами как-нибудь. Я в горы иду.
— Зачем?
— Там кузнецы живут.
— Кто сказал?
Лютик снова поморщился как от кислого и еще раз рыкнул в кусты:
— Вышли и встали по росту!
Из кустов выбрались три бородатых, русявеньких, коротконогих недомерка в клетчатых юбках.
— Чтобы ты не сомневался, Ра — это девушки из приличной семьи. Очень набожные. Каждый день своему поху грибы жгут.
— И как тебе такое сокровище досталось?
— Говорил уже.
— Да я не очень понял.
— Медведя порвал. Большого, кстати.
— Понятно. Они разумные?
— Кажется.
Лютик неожиданно присел и запищал тонким голосочком:
— Пох Попихох!
Бородатые девушки упали на колени и воздев руки чётко хором отозвались в ответ:
— Попихох Пох Пох!
Прикольная кричалка. Точнее, пищалка. Белый котяро выпрямился и спросил:
— Видел?
Да. Я видел. Лютик вляпался в какую-то местную муть.
— А зачем тебе кузнецы в горах?
— Надо же куда-то идти. Мне намекнули, что набожные девы в горах на вес золота.
— Кискин, трук!
Неожиданно пискнула крайняя девушка, поднимаясь с колен. Какая интересная раса. Если у них девушки бородатые и настолько поперёк себя шире, то каковы их
— Как зовут?
Девушка потупилась.
— Не скажет. Им нельзя. Какое-то грибное суеверие.
— Лютик, если что, вызывай нас с Моной. Жгите грибы и будьте спокойны, мы прилетим.
— Да мы и так спокойны. Мона тоже местная?
— Мона из аквариума. Полезу-ка я на вон то дерево. С вами хорошо, но на дереве лучше.
Быстро поднявшись на самый верх, я срубил тонкую вершинку, чтобы Мона меня увидела. Пох Потрох опять прилип к уху:
— Пелый — сильно непослушник! Ували, ували его, Кискин, во утвежуний величавости! Кискин авторитеткин пес прекословий!
Вот тварь. Кажется я начинаю понимать, что оно такое. Как от этого пса прекословий избавиться?
Накрыла тень, гибкий хвост сорвал меня с дерева и усадил на место. Очень хорошо. Мона усадила меня себе на голову, а не на спину. Лес внизу удалялся.
— Хочешь посмотреть, что нашла?
— Ага. Очень хочу. А ты умеешь на спине летать?
— Вот так?
И пернатая змея перевернулась, сложив крылья. Ааа! Невыразимый кайф. На одних рефлексах я отпустил шерсть, за которую держался, кувыркнулся и уже сидел на её горле под челюстью.
Мы падали почти две секунды, а потом Мона ударила крыльями о воздух и пошла стрелой вверх. Я обхватил её ногами, вцепившись в чёрную шерсть одной рукой, а вторую направил в зенит, выпустив клинок. И завыл, как в атаке. Какое седло? И без седла чистое счастье.
Когда земля под нами стала выпуклой, и вдали, на её поверхности, замерцал океан, я заткнулся, потому что стало трудно дышать. Но красота происходящего потрясала.
— Давай, стряхни меня не используя хвост!
И Мона рванула вниз. Воздух стал твёрдым. Меня чуть не содрало с пернатой змеи, но я вцепился в змеиную шерсть не только руками, но и зубами. А потом подумал: «Что я делаю?» И отпустил.
Закувыркался, но быстро принял позу восторга — позу морской звезды. Я летел! Сам! Вниз! Долго! Получите, небеса, ликующую песнь летающих котов! Няааа-уаняяя!
Боже, я жил не зря. Мама, ты родила меня для вот этого. Вот того, что сейчас. Мона вернулась, но подбирать меня не спешила. Молодец.
Я закрутил землю и небо вокруг себя красиво. Вначале поперёк, потом добавил еще одну ось вращения, затем еще одну, и еще, и еще, и еще. Мир стал серым пухом. Никто никуда не падал, никто никуда не летел. Так не годится, и я вышел из сложного штопора.
А земля уже близко.
— Рааа!
Сверху свалилась Мона и поймала меня твёрдым хвостом. Да, я снова сидел на её голове культурный и грустный. Внизу лес и горы. Пить хочется.