Сирахама
Шрифт:
«Кроме того, Кадзима-сан, исполнителей вряд ли вообще смогут привлечь к какой-либо ответственности... из-за плачевного состояния их здоровья... ну, вы сами видели, не так ли?»
Телефон Рю Танаки не отвечал, его секретариат разводил руками и с вполне искренней растерянностью отвечал, что текущее местоположение босса неизвестно.
А ведь никаких документов он с Танаки не подписывал, никаких договоров не заключал... И теперь понимал, что чувствуют участники финансовой пирамиды после ее неизбежного краха.
А потом позвонил отец и приказал сидеть
Неизвестно, видел ли отец видео, которое показывали Ютака, но на месте отца он эту «проблему» не трогал бы ни в коем случае!
+++
Туалет. «Кап-кап-кап» из небрежно закрытых кранов (предполагать, что в этой стране краны будут неисправны - это слишком). Сквознячок из приоткрытой форточки. Ядреный запах, свидетельствующий, что кто-то из студентов только что баловался сигаретами...
В кафе с Ниидзимой встречаться не стали. Ради минутного дела занимать столик... Зачем?
Удивительно и неожиданно, но судьбой начинающей акулы бизнеса занялся лично Орочи Асамия, глава клана. А может и не удивительно и ожидаемо: судя по всему, в омуте тихой «настоящей японской женщины» Дайи Ниони водились очень энергичные черти... точнее, чертовки. И были эти чертовки настроены крайне решительно и серьезно. Так что Дайя не упустила шанса окрутить Ниидзиму... впрочем, сильно расстроенным «пришелец» не выглядел.
Последовали какие-то предложения, какие-то намеки - я не вникал и не интересовался, если честно.
Дайя Ниони теперь проводила много времени в одном из «модернизированных» имений семьи Асамия (в которых «смешанная половина» занимала эдак от пятидесяти до восьмидесяти процентов площади) со всей семьей Ниидзимы-Танимото. А девочки ездят теперь в школу вместе с Рююто - благо, школа расположена очень близко к институту (чувствуется мохнатая рука брата, да). Уж не знаю, что Рююто для этого делает, но обе сестры Ниидзимы смотрят на этого пижона и франта влюбленными глазами... Подозреваю, что он ничего для этого не делает.
Меня только попросили тиснуть штампик в бумагу, в которой говорилось, что никаких «финансовых и имущественных претензий» я к Ниидзиме Харуа не имею. Тиснул. Трудно, что ли? Тем более, агент мне больше был не нужен - я не видел смысла в дальнейших выступлениях на Арене.
– Вы ознакомились с видеозаписью, Ниидзима-сан?
– Да.
– Вы удовлетворены, Ниидзима-сан? Больше рубаху на груди рвать не собираетесь?
– Старший - в госпитале... и дело для него, скорее всего, закончится «психушкой» или санаторием клана.
– Задумчиво проговорил Ниидзима.
– А что с тем, который младше?
Вот откуда он берет информацию, интересно? Ну, про то, что произошло с девочкой в плену, он, допустим, выяснил в ходе медосмотра. А откуда он знает остальные подробности?!
– Это ответ на мой вопрос?
– Да, это ответ на твой вопрос. Если ты пожалел этого мелкого гаденыша, то я не собираюсь его прощать.
– Он лежит в клинике при Редзинпаку...
– Так все-таки ты его пожалел.
– Это Ниидзима произнес оч-ч-чень спокойно и оч-ч-чень равнодушно... стекла инеем покрылись от его тона.
– Понимаю... двоюродный брат, как ни как...
– ... и я навещаю его каждый день.
– О-о-о...
– Впечатлился и «отмерз» Ниидзима.
– Да, Сирахама-сан, в таком случае, я удовлетворен.
Ниидзима-Танимото колебался, но так и не спросил, почему сестра не помнит последние сутки плена. Я бы не смог ему этого объяснить. Даже, если б хотел. Во время «зачистки» «скромной» квартиры Ютака Кодзаки я периодически делал необъяснимые вещи... И не оправдания ради я это говорю: например, когда я делал со своими двоюродными братьями ЭТО - я был в полном сознании без всяких «туманов» и прочих состояний аффекта - «в трезвом уме и твердой памяти»... Я даже «эмоциональную матрицу» Райдена Рю предварительно сбросил, отшлепав Мисаки!
Он так же не стал говорить о том, что он теперь мой должник, что если что, так сразу... Серьезные деловые люди о таком не говорят, а Ниидзима, несмотря на возраст - серьезный деловой человек.
– Ниидзима, организуешь напоследок одну логистическую операцию в Австралии?
– Спросил я.
– Как обычно: десять агентских - твои. Перелет, сопровождение, транспорт, гостиница...
– Пятнадцать.
– Качнул он головой.
– Брать десять мне теперь несолидно. И - цени!
– люди на той должности, что мне сейчас предложили, и тридцать берут!
«Но каков наглец!»
«Учись, Малыш!»
– О! Видимо, Дайя таки добилась своего... Очень целеустремленная девушка! Давай, договоримся о десяти процентах и, плюс, мои поздравления на свадьбу?
– Договорились! Сделаю скидку, как старому клиенту. Двенадцать. Я суеверный и цифра тринадцать мне не нравится.
– Ниидзима покосился на меня и неохотно добавил.
– Скину до семи... если скажешь, почему «пришелец»...
– Обойдешься. Такой солидный господин, как ты, не должен брать меньше, чем двенадцать!
Ниидзима досадливо поморщился.
+++
Кошмар был в черно-бордовых тонах. Визг, крики, рев. Чьи-то зубы терзали тело, когти рвали кожу, чьи-то щупальца проникали через глаза, ноздри, рот и шевелились под черепной коробкой. Кажется, был еще огонь и острые камни...
Сон-кошмар развеялся, оставив тело, плавающее в липком поту, заходящееся сердце, хриплое дыхание... и короткое затихающее эхо крика.
Один кошмар кончился.
Он лежал в тихой больничной палате. В открытую форточку после короткого замешательства, вызванного криком, стала заливаться веселой и бодрой трелью какая-то пичуга. Воздух, напоенный непередаваемыми ароматами ранней весны, прохладным потоком холодил влажный лоб и руки, лежащие поверх простынки, которой было укрыто тело. Кусочек синего неба, видимый в окно, радовал глаз и звал на улицу, под теплое весеннее солнышко...