Сирахама
Шрифт:
Тишина в зале лишь время от времени прерывалась азартным порыкиванием то одного бойца, то другого.
Шинкуру прислушался... Вначале была радость взаимного узнавания. Потом - злость схватки. Но без ярости и ненависти. Напротив - азартная, веселая. А вот прямо сейчас...
Шинкуру покраснел и поторопился осторожно, чтобы не хлопнула, закрыть дверь в зал... То, что через минуту произойдет на Арене (произойдет-произойдет! Куда они денутся! А он, Шинкуру, никого туда не пустит! Костьми ляжет, но не пустит! Хоть саму Бенику-сан! Потому что иначе Яйой его прибьет!) - не для посторонних глаз...
Будем надеяться, что после ЭТОГО у Яйой будет хорошее настроение и ей не придет в голову подметать им, Шинкуру, полы в додзе за то, что он, якобы, «подглядывал».
Можно подумать, у него есть возможность не «подслушивать» теперь, после того, как она попросила привести этого Сирахаму на Арену!
+++
Домой я добрался в полночь. И сразу свалился спать, помотав головой на предложение поужинать...
– Суп-пюре, Кенчи! Для настоящих кроликов-пьен!
– Попытался достучаться до моего разума отец.
– А хотя, тебе, наверно, и не нужно уже... Как-то обошелся...
Мать чуть стрельнула эмоциями... наверно, обратила внимание на покусанные припухшие губы.
– Как ты себя чувствуешь, Кенчи?
– Забеспокоилась она.
– Хорошо, ма!
– Я улыбнулся и, судя по тому, что мать чуть осуждающе покачала головой, улыбка у меня была несколько... неадекватной.
– Лимончик зажуй.
– Посоветовал отец и объяснил матери в ответ на ее немой вопрос.
– Сатоши поделился. Рецепт от самого Рю-доно!
– Сынок, - Мать обеспокоенно улыбалась.
– Ты только не торопись нас бабушкой и дедушкой делать, ладно?
– И обратилась к мужу.
– Дорогой, поговори потом с сыном, хорошо? Пестики, тычинки, средства контрацепции... и все такое...
Родители у меня - просто чудо!
Белый комбинезон пришлось выкинуть - он был порван и на нем была кровь - мне расквасили нос, а я... стыдно признаться - прокусил ей губу... И черт с ним, с комбинезоном! За ТАКОЕ - не жалко!
Я был опустошен и спокоен. Любил весь мир и никого не хотел убивать - ни Рююто, ни мастеров... ни каких других злодеев. И ломать ничего не хотел.
То, что произошло («Йаху-у-у, Старик! Это все-таки произошло!»)... наверно, со стороны это выглядело, как жестокое изнасилование... если бы не чувство столь же всепоглощающего животного желания со стороны противника... противницы. И - кто кого насиловал - большой-большой дискуссионный вопрос.
Неделю надо будет прятать спину ото всех. Особенно, от своих. А еще - плечи и запястья - там такие «часики» сейчас от ее зубов.
И - расстались мы как-то странно. Не глядя друг на друга, но не испытывая при этом никакого неудобства! Собрали обрывки одежды, кое-как нацепили... Будто так и надо! Как незнакомые люди. Будто не катались только что в обнимку с воем и рыком по мягкому настилу ринга, срывая друг с друга зубами одежду.
+++
– Кенчи, ты спишь?
– Ровно двадцать секунд.
– Кенчи, ты спишь?
– Еще двадцать секунд.
– Кенчи, ты спишь?
– Сигурэ-сэнсэй, я не сплю. Вы под кроватью... Одеты. Сегодня от вас пахнет ромашками - вы чем-то расстроены?
– Тебя... потеряли...
– Я нашелся, Сигурэ-сэнсэй. Со мной все в порядке. Не беспокойтесь, пожалуйста. Вы же уже сообщили остальным, что я нашелся?
– Эсэмэскнула.
– Вы все равно чем-то еще расстроены, Сигурэ-сэнсэй.
Под кроватью что-то очень тихо прошелестело и «пустота» возникла уже рядом, у кровати. Я ощутил на лице и груди легкое дыхание «мастерицы любого оружия». Меня... обнюхивали.
– Другая...
– Снова обнюхивание.
– Сильная... Но первый... размер... Пф!
Вот как...?! Как?!
– Да, Сигурэ-сэнсэй. Надеюсь, это останется между нами?
Тихо щелкнуло и на стене зажегся маленький ночник, осветив черную тканевую сеточку, закрывающую лицо Сигурэ. Мне протягивали...
– Новенький... нецелованный.
... пистолет. Я осторожно принял оружие.
Если я хоть чуть-чуть разбираюсь в женщинах, то...
– Ах, какая прелесть, Сигурэ-сэнсэй! Калибр - «девять браунинг», кажется, да? А щечки - это ведь... камень? Надо же! Какая удобная рукоятка... Можно я угадаю... Мальчик?
– Сияющая Сигурэ обрадовано закивала.
– Эх, еще бы проверить легкость спуска и точность боя! Но, разумеется, это должен делать только МАСТЕР! Ось ствола идет очень низко - наверно, даже не будет подбрасывать после выстрела... Эх, пострелять бы из него! Очень миленький ствол, Сигурэ-сэнсэй! Вам очень-очень идет!
Я протянул оружие искрящейся от удовольствия Сигурэ, и пистолет буквально испарился из рук.
– Останется... между нами... теперь...
– Решила Сигурэ.
– Сигурэ-сэнсэй, первый размер ведь вам не соперник... Значит, вас что-то еще беспокоит?
– Миу...
Сердце забилось чаще, тело бросило в жар. Если с Миу что-то случилось... если мастера ее подставили для очередной активации... ее или моей...
– Что случилось?!
– Не разговаривает...
– Печально буркнула Сигурэ.
– Не замечает... игнор... блек-лист... бан-хамер!
Приложив все силы, чтобы не показать облегчения и не улыбнуться, я уточнил:
– Из-за фотографий?
Сигурэ грустно кивнула.
– Уверен, что-то можно сделать.
– Что?
– Жадно наклонилась вперед Сигурэ.
Мне показалось, что в руке ее появилось что-то черное, удлиненное... острое. Но тут же пропало.
– На Новый год. Но вы должны сделать все, что я скажу!
– Что угодно...
– Голос Сигурэ обрел рычащую глубину, с которой мое тело самостоятельно попыталось войти в резонанс. Который еще и усугублялся ноготком, начавшим свое движение от подбородка вниз по груди.
– Только скажи... пр-р-роказник...
– Не-не-не...
– Я торопливо натянул оделяло.
– Не в этом смысле... Просто помириться с Миу можно только при вашем участии, Сигурэ-сэнсэй. И... этот подарок, который я сделаю, преподнесете вы... У вас получится, как ни у кого другого!
Сигурэ кивнула, мечтательно улыбаясь. Помолчала и спросила:
– Вернешься... когда?
– Не сейчас, Сигурэ-сэнсэй. Мне надо получить опыт, который в Редзинпаку получить не удастся.
– Дерешься... драчун...?
Ну, не удивительно, что мастера догадались... или даже выяснили, где...