Сирано де Бержерак

Ростан Эдмон

Первый гвардеец.

За кружку молока отдам блаженство мира.

Третий гвардеец.

Да, если чем-нибудь не подкрепят мне сил, Я удалюсь в свою палатку, как Ахилл!

Пятый гвардеец.

Я умираю! Ради неба, Кусочек хлеба!

Все.

Хлеба! Хлеба! Хлеба!..

Карбон (подойдя

к палатке Сирано, вполголоса).

Послушай, Сирано, поди сюда скорей. Ты ободряешь их веселостью своей.

Первый гвардеец (бросаясь ко второму).

Что ты жуешь? Говядину, не так ли? Но где ты взял?

Второй гвардеец.

Достал немного пакли Из пушек я и в шишаке сварил, Приправивши колесной мазью. Да, привыкаешь здесь к разнообразью!

Шестой гвардеец (входя).

Я только что удить ходил.

Седьмой гвардеец (входя).

А я сейчас пришел с охоты.

Все (вскакивают и набрасываются на них).

Удить! — С охоты? — Что ты? — Что ты?… Ну, покажите же, друзья, Что принесли вы?… Может быть, налима? — Фазана, может быть?

Шестой гвардеец.

Судьба неумолима, — Я пескаря поймал.

Седьмой гвардеец.

Убил я воробья.

Все (в отчаянии)

Довольно! — Сил уж нет переносить страданье! Довольно! — Бунт! — Бунт! — Бунт! — Открытое восстанье!..

Явление третье

Те же и Сирано.

Сирано (выходя из палатки, спокойный, с пером за ухом и с книгой в руках).

Что с вами, господа?

Гвардейцы.

Мы голодны, вот что!

Сирано.

Подумаешь, беда! Я тоже голоден.

Гвардейцы.

А нам-то что за дело? Ты не страдаешь!

Сирано.

Не страдает тело Лишь потому, что пищу я найду Всегда в душе своей!..

Гвардеец.

Что ж для тебя еду Могло бы заменить?

Сирано (бросая ему книгу).

Вот видишь — «Илиада»!

Первый

гвардеец.

Да, нечего сказать, отличная услада.

Второй гвардеец.

Однако ведь теперь в Париже кардинал Обедает и пьет по-прежнему исправно.

Сирано.

А ты бы не хотел, чтоб он тебе прислал Сюда бургундского? Вот это было б славно!

Первый гвардеец.

А почему же нет? Он пьет вино, злодей!

Сирано.

Но кардинал есть власть, а ты слыхал, наверно, Что это очень скверно, Коль опьяняет власть людей.

Первый гвардеец (пожимая плечами).

Всегда остроты!

Сирано.

Да, остроты. Люблю я прелесть этих метких стрел. Когда придется мне сводить земные счеты, С остротой на устах я б встретить смерть хотел. Да! Вот мечта! В румяный час заката. Сражен рукою честного солдата, На поле битвы я хотел бы лечь, — Не от болезни под домашним кровом, И, принимая в сердце острый меч, Ответить смерти острым словом.

Все.

Мы голодны! — Нас голод подкосил! — Мы голодны! — Терпеть нет больше сил!

Сирано (скрестив руки на груди).

Так больше ни о чем вы думать не хотите, Как только о еде, о вашем аппетите? Приблизься, Бертранду. Ты прежде был пастух, — Потешь жe песенкой родной страны наш слух. Поди сюда, старик, и песен не жалей ты, Все звуки извлеки из этой тонкой флейты; Припомни с ней теперь тот сладостный язык, Которым говорил в твоих устах тростник.

Старик садится и собирается играть.

Заставь ее забыть военные мотивы; Пусть песни родины, и нежны и ленивы, Слетают с уст твоих, как птиц воздушный рой, И снова нам звучат, как давнею порой!

Старик начинает играть старые лангедокские мотивы.

Где же наш лагерь? Я вижу равнины, Вижу цветущие мирно долины; Старого леса дубы-исполины Шепчутся важно, и речь их тиха. Вечером пахнут душистее розы, Реют над речкой зеркальной стрекозы, Где-то бубенчиком звякают козы, — Слышите мерный рожок пастуха? Вот он и сам, мальчуган загорелый, В красном берете, проворный и смелый! О пастушок мой, играй!.. Песенка нежная, песня унылая!.. Слышите? Это Гаскония милая, Это родимый наш край.