Сирано де Бержерак

Ростан Эдмон

Роксана.

Бесконечно.

Де Гиш (после паузы).

Меня простили вы?

Роксана.

Вы видите — я здесь.

Пауза.

Де Гиш.

Так он действительно…

Роксана.

О! Вы его не знали, Вы

в нем лишь красоту наружную видали; Но душу всю его, весь ум и гений весь — Их надо было знать!

Де Гиш.

Я знал их слишком мало. Его письмо на сердце все у вас?…

Роксана.

Оно меня еще не покидало; Со мною будет и в последний час. О! Дорогого талисмана Я не сниму уж никогда. Он на груди моей, вот здесь со мной всегда.

(Показывает на бархатную ладанку на груди.)

Де Гиш.

Его и мертвого вы любите, Роксана?

Роксана.

Он для меня не умер! Он — со мной! Он говорит со мной в тиши ночной, И, надо мной таинственно витая, Жива, жива любовь его святая!

Де Гиш (после паузы).

А Сирано? Он посещает вас?

Роксана.

Да, очень часто.

Де Гиш.

А!

Роксана.

В неделю раз! Мой добрый, старый друг!.. Ценю я дружбу эту. Он заменяет мне газету…

(Смеется.)

Он появляется всегда в известный час, В известный день. Так, каждую субботу Здесь жду его я, в руки взяв работу. В хороший день Ему сюда выносят кресло в тень. Часы пробьют — с последним их ударом Стучит тяжелая уж на террасе трость. Я даже не смотрю — я знаю, кто мой гость. Его газетою я назвала недаром: Садится он сюда, немножко в стороне, Над вышивкой моей пошутит неизбежно, И новости потом рассказывает мне. Так час проходит безмятежно.

Ле Бре появляется на террасе.

Ах, здравствуйте, Ле Бре! Ну, как живет наш друг?

Ле Бре.

Как он живет? Да очень скверно.

Де Гиш.

Что с ним?

Роксана (герцогу).

Напрасен

ваш испуг: Преувеличил наш Ле Бре, наверно.

Ле Бре.

Все, что предсказывал когда-то я ему, Сбылось, к большому горю моему. Теперь он в нищете, все от него далеки, И плакать я над ним готов. Да, слишком смело уж бичует он пороки И этим создает везде себе врагов.

Роксана.

Но меч его, как прежде, всех пугает, И справиться никто не мог бы с ним.

Де Гиш (качая головой).

Кто знает!..

Ле Бре.

Нет! Для него я не врагов боюсь, Не нападений, вам я признаюсь… Но одиночество, тоска, декабрьский холод, Что крадется в его убогое жилье, Да темнота вокруг, да голод — Их опасается предчувствие мое. Вот те враги, что для него опасны; Бледнеет он, худеет с каждым днем, Так жалок в стареньком кафтанчике своем…

Де Гиш.

Да! Неудачник он! А все-таки напрасно О нем жалеть.

Ле Бре (с горькой улыбкой).

О маршал!

Де Гиш.

Да, да, да. Душа его всегда была горда. Он жил не кланяясь, он думал что угодно, И действовал, как мыслил он, — свободно.

Ле Бре (так же).

Но, герцог…

Де Гиш (высокомерно).

Знаю я, что скажете вы мне: Что у меня есть все, а он бедняк вполне… Но все же я б пожал ему охотно руку.

(Кланяясь Роксане.)

Позвольте мне проститься…

Роксана.

Как, уже?

Герцог кланяется Ле Бре, Роксана провожает герцога до крыльца.

Де Гиш (пропуская ее вперед, когда она подходит к ступенькам крыльца).

Да, стоя уж на рубеже Грозящей старости, предчувствуя разлуку Со всем, что я любил, чем жил, — Я позавидовать готов ему порою. На что истратил я цвет жизни лучших сил? Во многом упрекнуть могу себя, не скрою, Немало низостей, и фальши, и измен Мой титул тащит за собою, Как листья желтые влачит ваш черный трен.