Сирийский патруль

Соболев Сергей Викторович

— Я еще пока не «выбыл».

— Это первое, — Сэконд пропустил его реплику мимо ушей. — И второе. Если вдруг из-за вас начнутся какие-то предъявы, в чем лично я сильно сомневаюсь, можно показать вашу предсмертную записку. Так и так, мол, человек сам себя обслужил .

— Пустил себе пулю в лоб?

— Извините, дружище, особого выбора нет.

— Пуля из старого доброго «девятьсот одиннадцатого» «кольта»?

— Предпочтете, чтобы я натравил на вас пару таких зверушек? — Майкл кивнул в сторону

внимательно прислушивающегося к звукам человеческой речи пса. — Так что вы решили?

— Я бы предпочел… остаться в живых.

— Неужели? — в словах Сэконда впервые в ходе их встречи явственно прозвучала ирония. — Уверены?

— Да, уверен, — Иван вымученно улыбнулся. — И еще… После выяснения, что, где и когда я неправильно сделал, хотел бы продолжить службу в фирме.

— Вот как?

— Я бы хотел работать вместе с вами…

— Вместе со мной? Почему? Только честно!

— Вы… — Козак пожевал губами, подыскивая нужные слова. — Вы, босс… очень живучи. Про вас ходили слухи, что вы того…

— Говорите прямо!

— А то вы сами не в курсе… Вас ведь взорвали вместе с вашим бодигардом?! Мне так сказали. — Он не стал говорить, что видел даже сам момент взрыва. — А вы… — Козак старался вложить в каждое из произносимых слов максимум человеческой теплоты. — Вы, как я вижу, целы и невредимы… чему лично я очень рад.

Майкл резко встал со стула. Мастиф — гора мышц — вскочил; но хозяин рявкнул так, что пес, обиженно ворча, опустился на место.

— Козак, вы — мудак! — слово «мудак» Майкл произнес особенно смачно. — Вы не идиот, а именно то самое, что я сказал!

«Ругается? Уже хорошо… — подумал Иван. — Может, и пронесет…»

Ну не для того же его отправили на Кипр, чтобы пристрелить или отдать на съедение местной собачке? Это можно было сделать и в Париже.

— Вам крупно повезло! — бросил Сэконд. — Не зря говорят на вашей исторической родине — «дуракам везет»… Ваше счастье, Козак, что фирма поручила разбор парижского ЧП именно мне, как вашему бывшему куратору.

Майкл развернулся к письменному столу. Открыл один из ящиков, достал хьюмидор; извлек из него сигару и каттер.

— Сигару? — не оборачиваясь, спросил он. — Алкоголь не предлагаю — понадобится трезвый ум.

— Благодарю, но я бы выкурил сигарету.

Майкл обрезал каттером кончик сигары. Щелкнул курок «кольта»; бывший наставник и куратор неспешно прикурил от огонька стилизованной под грозный пистолет зажигалки. Убрал в ящик «игрушку», вместо нее положил на столешницу пепельницу.

— Курите, — выпустив облачко дыма, сказал Сэконд. — Но ведите себя аккуратно, а то тварь и вправду может наброситься.

Иван находился где-то на середине своего рассказа о случившемся в Париже происшествии, как вдруг запиликал сотовый.

— Минутку, — Сэконд взял со стола смартфон, глянул на экран. — Я должен ответить… —

Сказав это, он вышел из комнаты.

Последующие две или три минуты, проведенные Козаком наедине с «тварью», показались ему бесконечными. К счастью, это существо, которому вполне бы подошла главная роль в очередной экранизации сюжета про собаку Баскервилей, все это время так и оставалось в своем углу. Хотя и не сводило глаз с сидящего на стуле посреди комнаты субъекта…

Сэконд, открыв дверь, скомандовал:

— Ричи! Ричи, ко мне!!

Тварь вскочила на ноги и метнулась к хозяину.

«Ричи, — подумал Козак. — Ричи… Вот, значит, как зовут это «исчадие»….

Он тоже вышел в вестибюль. Достал из кармана платок, промокнул покрытое градинами пота лицо. Сэконд, обернувшись к нему, сказал:

— Мне нужно отъехать.

— А что со мной? — спросил Козак.

— Есть два варианта будущего, Иван…

Сэконд потрепал пса по лобастой голове; тот ответно, распустив брыли, лизнул его руку шершавым языком.

— Только жизнь и смерть, третьего не существует. 

Глава 6. Москва

Из аэропорта «Домодедово» ее новый — но хорошо известный Анне по прежнему месту службы — куратор отвез сотрудницу в жилой комплекс «Алые паруса», где за ней еще с прошлого года закреплена жилплощадь — трехкомнатная квартира. В том же корпусе, этажом выше, находится, кстати, служебная квартира самого куратора. Приобретенная и оформленная в свое время по залегендированным документам на «Антонова Виктора Михайловича»…

Званцев пробыл у нее недолго, минут пятнадцать. То, что требовалось, он в основном сказал по дороге из аэропорта. Там же, в машине, передал Анне сотовый с ее старой SIM-картой и вбитыми в память контактными номерами — своим и Игоря.

Старший коллега проинструктировал сотрудницу, что именно следует говорить и делать, если ей вдруг позвонит или напишет ее «бывший», то есть Иван Козак. А также разъяснил, как следует вести себя, что ей следует говорить, если, что тоже не исключено, ей позвонит некто, кто захочет поговорить с ней о ее «бывшем» (а теперь, если она правильно поняла начальника, уже и не совсем бывшем гражданском муже).

Затем куратор, оставив ключи от машины, пожелал ей хорошенько отдохнуть. После чего покинул служебную квартиру, оставив сотрудницу наедине с пережитым в чужой стране за проведенные ею там дни и ночи, наедине с ее тревожными мыслями в связи с таинственным исчезновением одного нечужого ей человека.

В четверть третьего пополудни Анна спустилась в подземный гараж. Экипирована в соответствии с изменившимися обстоятельствами: на ней деловой костюм; под темно-синим пиджаком белая блузка. Вместо дамской сумочки — сумка-портфель. На ногах полусапожки на каблуке. Строгое, чуть приталенное классическое пальто от Elena Monti — его она несет в руке.